Вадим Проскурин - Звездная сеть
– Пошли! – прикрикнул я. – Мы сюда не блудить пришли.
Эзерлей вздрогнула и ее взгляд обрел осмысленность. Я взял ее за руку и мы направились в обратный путь.
Когда мы прошли метров пятьсот, Эзерлей спросила:
– Разве ты не хотел лично поговорить с эрастерами Дзара?
– Хотел. Но этот охотник подвернулся очень вовремя.
– Разве не стоило дойти до поселения и сказать лично эрастерам те слова, что ты сказал ему?
– Может, и стоило, – проворчал я. – Но теперь уже поздно.
Она права, мне не следовало ограничиваться разговором с простым охотником, надо было поговорить с вождем. Эзерлей сейчас думает, почему я принял такое странное решение, но я уверен, что правильный ответ так и не придет в ее симпатичную и умную голову. Правильный ответ очень прост – я просто устал от долгого путешествия.
16
Ночь прошла без происшествий, если не считать того, что от холода не спасло ни одеяло, ни тело Эзерлей под боком. Интересно, почему у млогса не принято разводить костер на привале?
Я задал этот вопрос Эзерлей и она подтвердила, что ночью в лесу костры не разжигают, но не смогла объяснить, почему. Возможно, млогса опасаются устроить невзначай лесной пожар, а может быть, причины, породившую эту традицию, давно перестали быть актуальными, а традиция осталась. Кто его знает…
В самом конце путешествия, уже на подходе к поселению Врокса, нас ждал сюрприз.
Первую женщину с луком и стрелами заметила Эзерлей. Женщина ломилась через кустарник, держа лук над головой, чтобы острые ветки не порвали тетиву. Женщина была явно чем-то возбуждена, но непохоже, чтобы она от кого-то убегала. Жалко, что она слишком далеко, чтобы уловить ее запах.
– Что она делает? – спросила Эзерлей.
– А я почем знаю? – ответил я. – Полагаю, охотится на кого-то.
Эзерлей издала запах непонимания.
– Вчера, когда мы уходили, – сказала она, – во всем племени никто не занимался ничем полезным, а сегодня вдруг все отправились на охоту.
– Все? – переспросил я.
– Это уже третья, – пояснила Эзерлей. – Но первых двух было плохо видно, я не видела, что они делают. Мне показалось, что они кого-то выслеживают, но я не была уверена.
– А кого они выслеживают?
– Не знаю, – растерялась Эзерлей. – Мужчины никогда не охотились в этих местах, здесь не водится никакой дичи. Разве что барни, но они не годятся в пищу, у них мясо горькое. Томба – тем более.
– Томба?
– Да, в этой роще наверняка живут две—три пары томба. Вон на том флаксе, например, может быть их гнездо. Но томба нельзя есть, от их мяса пучит живот и бывает понос.
– А от печени?
– Что от печени?
– Если мне не изменяет память, печень томба входит в вейерштрасс.
– Ох!
Кроме этого восклицания, Эзерлей ничего не сказала, она просто ускорила шаг, настолько ускорила, что угнаться за ней стало трудно. Но я постеснялся попросить ее идти медленнее.
17
По дороге я узнал, кто такие лакстены – это такие мелкие твари наподобие земных кузнечиков. За час пути мы с Эзерлей встретили шестерых женщин, увлеченно ловивших лакстенов в густой траве. При виде нас женщины делали на лице смущенное выражение и быстро уходили, как будто внезапно обнаружили в противоположной стороне нечто требующее незамедлительного внимания. А потом мы увидели, как ловлей лакстенов занимается целый выводок детей.
– Боюсь сглазить, – сказал я, – но по-моему, рвасса в том корыте начало цвести.
– Боюсь, что да, – подтвердила Эзерлей.
– Ты не рада?
– А чему радоваться? Ты сваришь вейерштрасс и уйдешь, а племя погибнет.
– Еще неизвестно, подействует ли вейерштрасс, – заметил я. – А если подействует, ты сможешь пойти со мной. Мне бы хотелось, чтобы ты пошла.
Эзерлей просияла, издала запах восторга и радостно взвизгнула.
– Я пойду с тобой куда угодно, – сказала она. – Я не смела навязывать элрози свое общество, но раз ты сама зовешь меня, я пойду с тобой, куда бы ты ни пошла. Но я не хочу, чтобы ты уходила.
– Я мужчина, – напомнил я в очередной раз. – Пожалуйста, обращайся ко мне в мужском роде.
– Извини, – смутилась Эзерлей, – я все время забываю. Это так странно…
Она не стала продолжать мысль, а я не потребовал. Оставшиеся полчаса пути прошли в полном молчании, а потом мы достигли цели путешествия и я не поверил своим глазам. Корыто, в которое позавчера по моему приказу поместили рвасса вместе с куском земли, было полностью разорено. Создавалось впечатление, что по нему промаршировало стадо буйволов.
Я грубо выругался по-русски, в языке млогса нет адекватных слов. Эзерлей не поняла, что именно я сказал, но общий смысл уловила. Она вздрогнула, не только от неожиданности, но и от страха.
– Это не поможет, – сказала она.
– Что не поможет?
– Ты хочешь найти тех, кто украл цветы, и заставить их вернуть украденное?
– Почему же это не поможет?
– Потому что женщины потеряли головы от ужаса. Когда они увидели, что рвасса зацвело, они поняли, что ты скоро уйдешь, и это их напугало. Они не верили, что ты уйдешь, они думали, это невозможно, и когда ты сама это поймешь, ты займешься делами племени и спасешь его от истребления. А теперь они поняли, что ты не будешь нас спасать.
– Они уничтожили цветы, чтобы я не смог уйти?
– Ты слишком хорошо о них думаешь. Они не уничтожили цветы, они их забрали и сейчас каждая, кому достался цветок, пытается сварить свой вейерштрасс. Помнишь, какая толпа ловила в поле лакстенов?
– Помню. Выходит, амазонок из вас не получилось. Стоило чуть—чуть припечь и все дружно бегут… – я попытался сказать «с тонущего корабля», но в языке млогса нет слова «корабль». Фраза осталась незаконченной, но Эзерлей и так все поняла.
– Что будем делать? – спросил я.
– Элрози спрашивает у меня совета? – восхитилась Эзерлей. – Это великая честь! Что ж, раз ты просишь совета, я его дам. Надо пойти в поле, поймать одну из тех женщин, что ловят лакстенов, и отобрать цветок рвасса. Потом мы добудем печень томба, насушим лакстенов, вырежем ложку из дерева моррге и будем ждать Ночь Древних Сил.
– Сколько придется ждать? Девять дней?
– Уже семь.
– Все равно много. Рвасса зацвело на третий день… может, проще заложить в корыто новую порцию земли?
Эзерлей отрицательно покачала головой.
– Ты забываешь о других ингредиентах, – сказала она. – Ты научил нас добывать цветы рвасса, но вейерштрасс – это не только рвасса, но и томба. Всех томба в окрестностях скоро переловят, а без печени томба вейерштрасс не сварить.
