Иван Ефремов - Туманность Андромеды
Дар Ветер помнил, что свою родословную Эвда Наль вела от перуанцев или чилийцев. Он приветствовал ее по обычаю древних южноамериканских солнцепоклонников.
— Работа с историками пошла вам на пользу, — сказала Эвда. — Благодарите Веду…
Дар Ветер поспешил обернуться к милому другу, но Веда взяла его за руку и подвела к совсем незнакомой женщине.
— Это Чара Нанди! Мы все здесь в гостях у нее и у художника Карта Сана, потому что они живут на этом берегу уже месяц. Их переносная студия — в конце залива.
Дар Ветер протянул руку молодой женщине, взглянувшей на него громадными синими глазами. На миг у него замерло дыхание — в этой женщине было что-то отличавшее ее от всех других. Она стояла между Ведой Конг и Эвдой Наль, красота которых, отточенная сильным интеллектом и дисциплиной долгой исследовательской работы, все же тускнела перед необычной силой прекрасного, исходившей от незнакомки.
— Ваше имя чем-то похоже на мое, — проговорил Дар Ветер.
Углы маленького рта незнакомки дрогнули в сдержанной усмешке.
— Как и вы сами похожи на меня.
Дар Ветер посмотрел поверх черной копны ее густых и блестящих слабо вьющихся волос и широко улыбнулся Веде.
— Ветер, вы не умеете говорить женщинам любезности, — лукаво произнесла Веда, склонив набок голову.
— Разве это нужно теперь, с той поры, как исчезла надобность в обмане?
— Нужно, — вмешалась Эвда Наль. — И надобность эта никогда не минует!
— Буду рад, если мне объяснят, — слегка нахмурился Дар Ветер.
— Через месяц я читаю осеннюю речь в Академия Горя и Радости, в ней будет многое о значении непосредственных эмоций… — Эвда кивнула приближавшемуся Мвену Масу.
Африканец по обыкновению шел размеренно и бесшумно. Дар Ветер заметил, что смуглые щеки Чары загорелись жарким румянцем, как будто солнце, пропитавшее все тело женщины, внезапно выступило сквозь загорелую кожу. Мвен Мас равнодушно поклонился.
— Я приведу Рен Боза. Он сидит там, на камне.
— Пойдемте к нему, — предложила Веда, — и навстречу Миико. Она убежала за аппаратами. Чара Нанди, вы с нами?
Девушка покачала головой.
— Идет мой повелитель. Солнце опустилось, и скоро начнется работа…
— Тяжело позировать, наверное? — спросила Веда. — Это настоящий подвиг! Я не могла бы.
— И я думала, что не смогу. Но если идея художника захватит, тогда сам вступаешь в творчество. Ищешь воплощение образа в собственном теле… Тысячи оттенков есть в каждом движении, каждом изгибе! Ловить их, как улетающие звуки музыки…
— Чара, вы находка для художника!
— Находка! — прервал Веду громкий бас. — И как я нашел ее! Невероятно! — Художник Карт Сан потряс высоко поднятым могучим кулаком. Его светлые волосы разлохматились на ветру, обветренное лицо покраснело.
— Проводите нас, если есть время, — попросила Веда, — и расскажите.
— Плохой я рассказчик. Но это все равно интересно. Я интересуюсь реконструкцией разных расовых типов, бывших в древности до самой ЭРМ. После успеха моей картины «Дочь Гондваны» я загорелся воссоздать другой расовый тип. Красота тела — лучшее выражение расы через поколения здоровой, чистой жизни. В каждой расе в древности была своя отточенность, своя мера прекрасного, выработавшаяся еще в условиях дикого существования. Так понимаем мы, художники, которых считают отстающими от вершин культуры… Всегда считали, наверное, еще с пещер древнекаменного века. Ну, вот, я говорю не то… Придумал я картину «Дочь Тетиса», иначе — «Средиземного моря». Меня поразило в мифах древней Греции, Крита, Двуречья, Америки, Полинезии то, что боги выходили из моря. Что может быть чудесней эллинского мифа об Афродите — богине любви и красоты древних греков! Само имя: Афродита Анадиомена — рожденная пеной, восставшая из моря… Богиня, родившаяся из пены, оплодотворенной светом звезд над ночным морем, — какой народ придумал что-либо более поэтичное!..
— Из звездного света и морской пены, — услышала Веда Конг шепот Чары и украдкой взглянула на девушку.
Твердый, будто вырезанный из дерева или из камня, профиль Чары говорил о древних народах. Маленький, прямой, чуть закругленный нос, чуть покатый назад лоб, сильный подбородок, а главное — большое расстояние от носа до уха — все характерные черты народов античного Средиземноморья были отражены в лице Чары.
Веда незаметно осмотрела ее с головы до ног и подумала, что все в ней немного «слишком». Слишком гладкая кожа, слишком тонкая талия, слишком широкие бедра… И держится подчеркнуто прямо — от этого ее крепкая грудь слишком выдается. Может быть, художнику нужно именно такое, сильно выраженное?
Путь пересекла каменная гряда, и Веда изменила свое только что созданное представление. Чара Нанди необыкновенно легко перескакивала с камня на камень, будто танцуя.
«В ней, безусловно, есть индийская кровь, — решила Веда. — Спрошу потом…»
— Чтобы создать «Дочь Тетиса», — продолжал художник, — мне надо было сблизиться с морем, сродниться с ним — ведь моя критянка, как Афродита, должна выйти из моря, но так, чтобы всякий понял это. Когда я собирался писать «Дочь Гондваны», я три года работал на лесной станции в Экваториальной Африке. Создав картину, я поступил механиком на почтовый глиссер и два года развозил почту по Атлантическому океану — всем этим, знаете, рыболовным, белковым и солевым заводам, которые плавают там на гигантских металлических плотах. Однажды вечером я вел свою машину в Центральной Атлантике, на запад от Азор, где противотечение смыкается с северным течением. Там всегда ходят большие волны — грядами, одна за другой. Мой глиссер то взметывался под низкие тучи, то стремительно летел в провалы между волнами. Винт ревел, я стоял на высоком мостике рядом с рулевым. И вдруг — никогда не забуду!..
Представьте себе волну выше всех других, мчащуюся навстречу. На гребне этой колоссальной волны, прямо под низкими и плотными жемчужно-розовыми тучами, стояла девушка, загорелая до цвета красной бронзы… Вал несся беззвучно, и она летела, невыразимо гордая в своем одиночестве посреди необъятного океана. Мой глиссер взметнулся вверх, и мы пронеслись мимо девушки, приветливо помахавшей нам рукой. Тут я разглядел, что она стояла на лате — знаете, такая доска с аккумулятором и мотором, управляемая ногами.
— Знаю, — отозвался Дар Ветер, — именно для катания на волнах.
— Больше всего меня потрясло, что вокруг не было ничего — низкие облака, пустой на сотни миль океан, вечерний свет и девушка, несущаяся на громадной волне. Эта девушка…
