Сергей Волков - Объект «Зеро»
– Здесь не так? – спросил я.
– Здесь ерунда какая-то. Я говорил – перед вылетом проглядел отчет о сканировании литосферы Медеи. Мельком, на бегу – думал, времени полно будет еще. Кто ж знал, что все вот так… Ну да ладно. Так вот, в отчете этом меня ничего особенно не удивило. Ядро, мантия, кора и на материке, и под океаном примерно соответствует земной. Мощные литосферные плиты, между ними, как положено, зоны разломов и складчатость. Несколько удивило, что материк тут такой… отползший к экватору, ну да в принципе это тоже объяснимо – Медея по возрасту старше Земли, скорость вращения у нее чуть больше, вот и сработали центробежные силы. Это, кстати, подтверждается и обширными рифтами у северного полюса, глядящего на Эос.
По строению материк тоже вполне себе ординарен – кристаллический фундамент, осадочный чехол, геосинклинальные области и метоморфизированные породы в зонах древней вулканической активности. Грубо говоря, гранит и базальт в горах, песчаники и доломиты на равнинах, мраморы, кварцы и прочие полевые шпаты в предгорьях. Ничего необычного, еще раз говорю! Но вот мы, с позволения сказать, прилетели. И что?
– И что? – послушно повторил я. В геологии я не силен, поэтому все эти рифты и геосинклинали меня порядком утомили.
– Да все не так! – Игорь яростно рубанул воздух закованной в медь рукой – звенчи за спиной отозвались резким и злым звоном.
– Во-первых, все местные горы, – он указал на серые пики на востоке, – очень молоды. Такое впечатление, что процесс горообразования в этой области материка закончился совсем недавно. А я помню – тут должны быть горы старые, разрушенные за миллионы лет, стертые выветриванием. Где они?
Во-вторых, минералогия. Это вообще шизофрения какая-то. Тут везде медь, понимаешь? Везде, куда ни ткнись. Невообразимое количество меди! Какой хочешь. Вы вон самородную нашли – и я уверен, там ее столько, сколько и представить нельзя. У нас саморода тоже хватает, но в основном вокруг «связчики» – халькозин, халькопирит. Малахита навалом, хоть завод по производству шкатулок открывай. И главное – руды настолько богатые, что не нужно корячиться с флотацией и прочим. Я тут не спец, это Чжао мастер на металлургические штучки, он и сказал: «Из этих сульфидов медь выплавит даже ребенок».
Помимо меди, тут встречается множество различных минералов, но мы еще ни разу, ни разу, Клим! – не встретили железа. Его нет. Вообще нет. Алюминий есть – немного. Цинк есть. Олово. Свинец. Золото, серебро. Даже ртуть. Железа нет.
– А должно быть? – поинтересовался я.
– Обязано! Как ты не понимаешь, – раскипятился Игорь. – На всех планетах земного типа сохраняется примерно одинаковая пропорция распространения минералов и горных пород…
– Может, вы просто не в том месте оказались? – перебил я его. – Может, нужно передвинуться километров на триста – и все нормально станет?
– Да?! – запальчиво крикнул Игорь, громыхая, как железный дровосек. – Так не бывает! И потом – а часовые камни? Мы, я имею в виду человечество, вообще с таким не встречались. Нигде!
– Какие еще часовые камни?
Игорь осекся на полуслове, удивленно вытаращился на меня, потом молча отстегнул от пояса медный цилиндрик длиной в палец и сантиметров двух в диаметре, отвинтил крышку:
– Дай руку. Смотри!
Под крышкой цилиндра оказалась круглая дырочка, из которой мне на ладонь выкатилась черная бусинка, матовая и неприятно теплая.
– Подержи минутку, сейчас почувствуешь, – злорадно усмехнулся Игорь.
Вскоре кожа в том месте, где лежала бусинка, начала чесаться. Я посмотрел на довольного геофизика.
– Что это?
– А хрен его знает. Но эта штука, мы зовем их часовыми камнями, продавливает любую поверхность, на которой лежит. Камень, дерево, органику – все что угодно.
– З-забери! – Я стряхнул черную горошину обратно в цилиндр.
– Причем скорость, с которой часовой камень погружается в вещество, всегда одинакова, вне зависимости от того, что он продавливает, – миллиметр за местные сутки. Поэтому и зовем их часовыми камнями. У меня есть мерный стержень, разграфленный по дням. Опуская его в продавленное камнем отверстие, я всегда знаю, какой сегодня день. Но самое интересное – часовые камни плавают! Они не тонут в воде! Мы их и обнаружили в озере, сперва думали – живность какая-нибудь местная…
– И много нашли?
– Семнадцать штук пока.
– Но как они продавливают, они же не тяжелые совсем?
– Не знаю, – Игорь дернулся, видимо, попытавшись пожать плечами, но в доспехах это у него не получилось. – Чжао говорит, что часовые камни – это некие объекты с аномальной молекулярной активностью на поверхности, неведомо как удерживаемые изнутри в стабильном состоянии. Кстати, если положить что-то сверху, камень успевает проесть и это что-то, пока сам весь не уйдет в то, на чем лежит.
– А если снизу вода? – я заинтересованно начал водить руками. – Если положить эту хреновину на воду, а сверху – металлический диск?
– Через какое-то время в диске получится дырка и он утонет. Не в этом дело! – снова начал горячиться Игорь. – Важно то, что эти, как ты их назвал, хреновины опровергают всю нашу науку! Они не могут существовать – но ты сам видел, что существуют. И это еще одно доказательство того, что Медея – не обычная планета.
– Зверь бежит! – закричал вдруг Цендорж. – Смотри, смотри – большой зверь!
Мы обернулись – и вовремя. По равнине в нашу сторону мчалась округлая туша впечатляющих размеров. Под толстой шкурой, отливающей в закатных лучах Эос фиолетовым, бугрились мощные мышцы, толстые ноги сминали траву, а на вытянутой широкой морде явственно обозначилась усеянная огромными зубами пасть. Статью и каким-то общим ощущением исходящей от нее силы зверюга напоминала земного бегемота, который, между прочим, считается самым опасным животным в богатой на агрессивную фауну Африке. Вот только у бегемота нет акульей пасти, и он не бегает по степи, охотясь за людьми.
– Это аллимот! Все на борт! – крикнул Игорь. – Уходить будем!
– Да куда ж мы на этой каррантейке уйдем? – удивленно просипел Миха.
– Быстрее! – не слушая его, Игорь завозился у цилиндра с червем, вскинул голову. – Да давайте же, ну!!
Мы поспешно взобрались на повозку, облепив ее, точно грибы – пень. Аллимот приближался с пугающей скоростью, изредка издавая утробное рычание. Вот он широко разинул пасть, и меня прошиб холодный пот – человек мог бы поместиться в этой пасти весь, целиком.
Расстояние между нами стремительно сокращалось. Сорок метров, тридцать пять, тридцать…
– Держитесь крепко, очень крепко! – Игорь, грохоча доспехами, одним прыжком перебрался на спину прыгуну, намотал на руку веревку, привязанную к дверце цилиндра…
