Роберт Шекли - Охотник-жертва
— А, — воскликнул Эмилио, — это я понимаю. Как в старые добрые времена. Глаза Гусмана заблестели.
— Старые добрые времена в Центральной Америке! Когда меня называли Белым Кошмаром, а тебя — сержант Мучительная Смерть!
— Да, хозяин, были времена, — согласился Эмилио.
— Такое не повторяется, дружище. Но сегодня вечером у нас есть шанс поразвлечься.
Глава 41
Выйдя из федерального здания округа, Блэйк поспешил к ближайшей телефонной будке и позвонил Джонни Ромеро. Это был его агент, который работал под прикрытием в латиноамериканской общине Майами. Блэйк кратко описал внешность Блэквелла и приказал Ромеро немедленно выяснить его местонахождение. Он добавил, что ответ должен быть дан из телефонной будки, которая находится возле фирменного магазина «Рексал» на пересечении 8-й и 17-й улиц Юго-Запада.
Джонни Ромеро по «телеграф? передал приказ в латиноамериканские кварталы, которые разбросаны по всему Большому Майами, как язвы по телу заболевшего «центральноамериканитом», болезнью, при которой креолы превращались в мулатов, коричневый кофе — в черный, картофель уступал место фасоли, а свинина заменяла говядину. Приказ был адресован жителям пестрых местечек и поселков болотистой Южной Флориды. Колумбийцы, завсегдатаи кофейни на 21-й улице Юго-Запада, узнав о приказе, передали его гватемальцам, которые под звуки гитары попивали пульке[7] в игорном клубе на пересечении проспекта Южный Дикси с Берд-авеню. Один из последних имел друга-никарагуанца из местечка Изабелла ла Вьеха по имени Данилио Томасильо, ночного сторожа в казино «Ипподром». Они, кстати, состояли в дальнем родстве по линии матери. Данилио, проведя свои поиски, зашел в подпольный притон, замаскированный под бакалейный магазинчик, и позвонил оттуда Джонни Ромеро. Ромеро связался с Блэйком и сообщил, что сейчас подъедет.
— Ты знаешь что-нибудь об этих Охотниках? — спросил Коэлли у Блэйка, когда тот вышел из телефонной будки.
Они стояли на углу 8-й улицы Юго-Запада и 17-й авеню перед «Рексалом», который демонстрировал латиноамериканскую душу, танцующую, гарцующую, жеманную, прихрамывающую в ритме зажигательных мелодий сальсы, усиленных динамиками в отделе радиоаппаратуры. Это напоминало кадры из фильма «Ошеломленный», в котором одна ирреальность отступает на задний план, давая дорогу другой, еще более запутанной ирреальности, а может, и реальности. Короче говоря, реальность 8-й улицы вплотную подобралась к той границе, за которой лежала самая настоящая ирреальность.
— Конечно, знаю, — ответил Блэйк. — Я ничего не сказал об этом Дикерсону, хотя в прошлом месяце был в Таллахассе на инструктаже, как раз перед твоим прибытием. — Он замолчал. — У тебя допуск к работе с секретной информацией с грифом АА?
Коэлли кивнул.
— Это положено знать только тем. у кого есть допуск ААА. Если тебе дадут такой допуск, то я смогу информировать тебя в большем объеме.
— Боже мой! — воскликнул Коэлли. — Я ведь твой партнер. Я должен владеть всей информацией, чтобы в случае чего заменить тебя.
— Хорошо, — согласился Блэйк. — Думаю, что мне действительно придется довериться тебе. Заметь, в этом деле не все так просто. «Охота» — это тебе не игрушки. Мы уверены, что будет еще очень много Охот — так они называют политические убийства.
…Коэлли доедал желто-зеленые хрустящие палочки, когда к нему подъехал Джонни Ромеро на желтом форде с красной полосой по бокам.
— Ну что?
— Вечеринка, — ответил Ромеро. — Сегодня на ней будет Блэквелл.
— Едем туда.
Глава 42
Блэквелл окинул взглядом незнакомую спальню. По полу была раскидана одежда. В основном, женская. Он узнал и свою одежду. Выходило, что он лежит голый в чьей-то постели. По длинным теням от окон он понял, что уже часа три пополудни.
Из другой комнаты послышался голос Мерседес:
— О, ты уже проснулся? Хочешь кофе?
— Да, пожалуйста, — ответил Блэквелл. Мерседес принесла к кровати дымящуюся чашечку. На ней было вязаное трико зеленоватого цвета. Как будто она собралась провести пару недель где-нибудь в пустыне, или высоко в горах, или за штурвалом яхты в бушующем океане.
Пока Блэквелл одевался, Мерседес убирала на кухне. Этой ночью она тщательно обследовала одежду и тело Блэквелла. Яркий ярлык фирмы «Бамбергерз» из Ньюарка вообще-то подтвердил слова Блэквелла, что он из Нью-Джерси. При нем было очень хорошее оружие — пистолет в форме часов «ролекс». Мерседес решила, что стоит попросить корпорацию «Багамы» снабдить ее таким же. Но на кого же работает этот парень?
Блэквелл посмотрел на часы.
— О, мне пора возвращаться в гостиницу. До вечеринки мне надо закончить кое-какие дела.
— У меня тоже полно дел. Увидимся вечером. Он оказался гораздо интереснее, чем показался ей поначалу. От него исходили какие-то флюиды. Так называемые «невидимые признаки», про которые она читала в любовных романах, но с которыми никогда не сталкивалась в жизни. Даже не надеялась. Слава Богу, что она не рассказала ему все про себя в те сладкие мгновения их любви, особенно после необычных манипуляций с осьминогом и с суши, одно воспоминание о которых заставляло ее краснеть. Но она все еще не знала, на кого он работает. Ты же не можешь в моменты наивысшего наслаждения вдруг взять и спросить: «Дорогой, черт побери, кто ты на самом деле такой?»
Мерседес подождала, пока Блэквелл уедет, выпила еще кофе и позвонила Альваресу.
Глава 43
День близился к вечеру. Золотистые лучи пробивались в гостиную Фрамиджяна через неплотно закрытые жалюзи на окнах. Поляк переоделся в светлые брюки из тонкой ткани и гавайскую рубаху спортивного покроя. Костюм для подводного плавания он запихнул в большой пластиковый пакет. Скованные наручниками Фрамиджян и Розалия сидели на диване и молча наблюдали за действиями Поляка. Они понимали, что настал самый опасный момент. Что он сделает перед тем как уйти?
— Наверно, вы думаете: а что он сделает перед тем, как уйти? — сказал Поляк.
— Ничего подобного, — с напускным равнодушием ответил Фрамиджян. — Мы же все время безропотно выполняли ваши приказы. И как я уже пообещал, мы не предпримем никаких действий в течение двадцати четырех часов. Мы скованы одной парой наручников. Мы не можем двигаться и вообще ничего не можем. Значит, все в порядке, правда?
Поляк вытащил из сумки длинный кинжал с узким обоюдоострым лезвием.
— О нет! Пожалуйста, не надо! — воскликнула Розалия.
— Простите, мэм, но мне все же придется это сделать. Поляк направился в другой конец комнаты и перерезал телефонный провод. Затем он задумчиво посмотрел на Фрамиджяна и Розалию.
