Джон Варли - Фея
— Тогда отправишься с Фанфарой. Потом можно будет переиграть, когда мы лучше друг друга узнаем. Крис, поможешь мне с Рокки?
— У меня есть одно предложение, — вмешалась Робин. — Она в отрубе. Почему бы нам ее не оставить? Половина ее багажа — всевозможное спиртное, я сама видела. Она пьяница и будет нам только…
Больше сказать ей ничего не удалось, так как Габи пригвоздила ее к палубе раньше, чем Крис успел понять, что происходит. Руки Габи сжимали шею Робин, запрокидывая ее голову назад.
Потом, слегка дрожа, Габи ослабила давление и села. Робин раз кашлянула, но вставать не торопилась.
— Ты никогда не должна так о ней говорить, — процедила Габи. — Сама не знаешь, что несешь.
Никто так и не двинулся. Крис переменил ногу и услышал громкий скрип палубной доски.
Габи встала и отвернулась. Она сгорбилась и выглядела старой и усталой. Робин тоже встала, с ледяным достоинством отряхнулась. Потом откашлялась. И положила руку на кобуру своего пистолета.
— Стой, — велела она Габи. — Стой на месте. — Та остановилась. Крису показалось, что никакого интереса для нее эта ситуация не представляет.
— Я не стану тебя убивать, — тихо сказала Робин. — То, что ты сделала, требует возмездия, но ты из алчного мира и, наверное, по-другому просто не умеешь. Но послушай меня. Ты предупреждена. В следующий раз твое невежество тебя не спасет. Если ты хоть пальцем меня коснешься, одна из нас умрет.
Габи кинула взгляд на оружие в кобуре у Робин, угрюмо кивнула — и снова отвернулась.
Крис помог ей погрузить Сирокко на нос одного из каноэ. Его сильно заинтриговало происходящее, но он знал, когда нужно говорить, а когда держать рот на замке. Крис наблюдал, как Габи ступает в лодку и натягивает одеяло на обмякшее тело Феи. Под голову ей она подложила подушку. Теперь пьяная Фея выглядела совсем мирно — пока не заметалась, не захрапела и не сбросила с себя одеяло.
— Тебе лучше сесть впереди, — сказала Крису Валья, когда он присоединился к ней у каноэ, которое должно было стать их средством передвижения. Войдя в лодку, он присел, нашел весло и пробы ради погрузил его в воду. Весло вполне его устроило. Как и все, что делали титаниды, оно было превосходно украшено — на полированной древесине вырезаны были какие-то мелкие зверьки. Когда на борт ступила Валья, Крис почувствовал, как лодка дала крен.
— И как это вашему народу удается найти время, чтобы смастерить такую красоту? — спросил он, указывая на весло.
— Если не делать красиво, — ответила Валья, — тогда не стоит делать вообще. К тому же мы не делаем так много вещей, как вы, люди. Мы делаем столько, чтобы ничего не выбрасывать. Еще мы делаем вещи по одной и, пока не закончим первую, вторую не начинаем. Титаниды никогда не изобретали линии конвейера.
Крис обернулся.
— Значит, и правда все дело в этом? В другом взгляде на вещи?
Валья ухмыльнулась.
— Нет, конечно не все. Еще дело в том, что мы не спим. Вы, люди, третью часть жизни проводите в бессознательном состоянии. А мы не спим.
— Все это, по-моему, очень интересно. — Крис знал, что титаниды не спят, но не задумывался о всех последствиях.
— Только не для меня. Но я сильно подозреваю, что мы совсем по-другому ощущаем время, чем вы. Наше время неразрывно. Конечно, мы его измеряем, но, скорее, как непрерывный поток, чем как последовательность дней и ночей.
— Да… но какое отношение это имеет к вашему ремеслу?
— У нас просто больше времени. Мы не спим, но примерно четвертую часть нашего времени проводим в отдыхе. Мы сидим, поем и занимаемся ручной работой. Потому так и выходит.
Путешественники по Офиону часто отмечали чувство безвременья, какое давала им река. Офион одновременно был и источником, и концом всего в Гее — кольцом вод, что связывало все воедино. В таком качестве он представлялся очень древним, ибо и сама Гея была страшно древней.
Офион казался старым, но все было относительно. Столь же древний, как сама Гея, Офион был младенцем по сравнению с великими реками Земли. Следовало также помнить, что большинство наблюдало эту реку в Гиперионе, где она растекается и бежит привольно. В каком-то другом месте 4000-километровой окружности Офион мчался резвей Колорадо.
Крис был настроен на быстрое путешествие в каноэ. Человек обычно ставил лодку на воду, направлял ее в быстрину и гнал по бурной воде.
— Можешь с таким же успехом расслабиться, — донесся голос сзади. — Так ты очень скоро устанешь, а тогда приляжешь поспать. Люди страшно скучные, когда они спят. Я хорошо знаю этот отрезок реки. Между этим местом и Аглаей высматривать просто нечего. Офион здесь мирный.
Отложив весло на днище каноэ, Крис обернулся. Валья безмятежно возлежала сразу за накрытым брезентом холмиком припасов. Весло в ее руках было вдвое больше его собственного. Сложив под собой все четыре ноги, Валья казалась предельно расслабленной, и Крис подумал — как странно. Ему никогда и в голову не приходило, что кони любят так сидеть.
— Вы, ребята, просто не устаете меня поражать, — сказал он. — Когда я впервые увидел, как титанида взбирается на дерево, то решил, что у меня галлюцинации. А теперь выясняется, что вы еще и заправские мореходы.
— Это вы, люди, без конца меня поражаете, — возразила Валья. — Просто загадка, как вы, стоя на двух ногах, сохраняете равновесие. Когда вы бежите, то сперва начинаете падать вперед, а потом ваши ноги пытаются вас догнать. Вы все время живете на грани катастрофы.
Крис рассмеялся.
— А знаешь, ты права. Я, по крайней мере, — точно живу на грани катастрофы. — Он смотрел, как она гребет, и какое-то время ничего не было слышно, кроме тихого бульканья ее весла.
— По-моему, я должен тебе помогать. Что, если мы будем грести по очереди?
— Пожалуйста. Я буду грести три четверти оборота, а ты можешь грести оставшуюся четверть.
— Но это же несправедливо.
— Я знаю, что делаю. Для меня это раз плюнуть.
— Да, мы чертовски быстро движемся.
Валья подмигнула ему, а затем стала грести всерьез. Каноэ только что не понеслось по воздуху — заскользило как брошенный камень. Валья держала такой темп несколько десятков гребков, затем перешла на прежний расслабленный.
— Я так целый оборот могу, — заверила она. — Можешь также принять во внимание тот факт, что я намного сильнее тебя, даже когда ты в лучшей своей форме. А сейчас ты не в лучшей форме. Привыкай постепенно, ага?
— Пожалуй. Но я все равно чувствую, что должен что-то делать.
— Согласна. Отдохни. И дай мне сделать всю ишачью работу.
Он так и сделал, хотя про себя подумал, что лучше бы она использовала другой эвфемизм. Это било в самую середку того, что давно уже совсем ему не нравилось.
