Ян Вайсс - Дом в тысячу этажей
А это та самая голова, что породила чудовищный замысел создать на земле ад и рай?… Вон она, рукой подать, и я могу раскроить этот череп, убить живущее в нем страшное безумие, разбить его на тысячу кусков!
Муллеру захотелось чихнуть. Он поднял руку к носу и прикрыл его ладонью. Брок ждет, что будет дальше, и с изумлением видит, что нос, блистательный орлиный нос остался у Муллера в руке! А вместо него на лице объявилось нечто короткое, вздернутое, без всякого намека на переносицу — две круглые дырки в пуговице, прилепленной между щек. Теперь Брок узнал это лицо: он видел его в окошке наверху, когда почти без сознания лежал в зеркальном зале…
Орлиный нос вернулся на старое место.
Но почему эти слезящиеся зеленые глаза, как бы вклеенные в рамку морщин, почему они так пристально всматриваются в блестящий диск?
Что это такое?
Зеркало?
Да, зеркало, только очень странное. В его серебристо-прозрачной глубине не отражается ни один из предметов, находящихся в этой комнате.
Зеркало пусто!
Гладкая серебристая глубина, и больше ничего…
Однако же внезапно эта непроглядная серебристая глубь словно бы обмелела, потемнела, и Брок смутно различил какое-то движение; так и кажется, что смотришь в мощное увеличительное стекло на муравейник. Потом кишащая масса приблизилась, распалась на отдельные элементы, приобрела четкие очертания.
От неожиданности Брок чуть не вскрикнул: биржа!
Да, так выглядела биржа с птичьего полета.
Брок вспомнил про стеклянное окно в потолке…
Он видел биржу с прозрачной статуей Атланта, с муравейником черных цилиндров.
Человек в кресле нажал на что-то своими костлявыми пальцами.
Послышался душераздирающий звук, напоминающий вопли мартовских котов. Потом все стихло, и чаша в центре алтаря заговорила.
Брок тотчас узнал голос биржи.
Невнятица таинственных шепотов, шагов, возбужденных восклицаний сливается воедино с коловращеньем фраков, цилиндров, лиц…
Но пальцы Муллера снова касаются клавиш, глухой шум рассыпается на отдельные звуки, среди которых четко выделяются два писклявых голоса:
— Купил?
— Я понес убыток!
— Скверные времена!
— Муллдор падает…
— Сколько?
— Двадцать пять!
— Ого-го!
— Тс-с-с!
Их сменяет другая пара:
— А теперь что?
— Девяносто девять!
— А завтра?
— КАВАЙ…
— Проклятый голос!
— Удрал!
— Убил Орсага!
— Глаза ему вырвал!
— Кто?
— Голос!
— А Великий Муллер? — Тс-с-с! И еще один диалог:
— Курс белых падает…
— Принцесса сбежала!
— Он ее похитил…
— Кто?
— Голос!
— А наш повелитель и кормилец?
— Хватит этого слащавого елея!
— Конец близок!
— Тс-с-с!
— Чего бояться? Приидет нечто большее, чем Муллер!
— Тайна «Вселенной» раскрыта!
— С бога сорвали маску!
— На бирже крах!
— Ну так кто победил?
— Тс-с-с!!
— Хватит вам шикать!
— Муллер погибнет!
— А кто победит?…
— Он!
— Голос!
XLVI.
В этот миг Огисфер Мюллер приподнялся с кресла и нехотя взял на клавиатуре аккорд, который ему, похоже, давно опротивел. А затем с ледяным спокойствием крикнул в хрустальную чашу:
— Герр Эрлебах! В серебристом диске на фоне черно-белой мозаики фраков и манишек появилась бледная, перекошенная от ужаса физиономия.
— Герр Эрлебах! Человек пал ниц, воздев руки.
— Пощады! Пощады! — взмолилась чаша. Но Огисфер Мюллер процедил с непоколебимым спокойствием:
— Герр Эрлебах! Девяносто пять! Шестьдесят четыре! Красные зеркала, дверь номер семь!
Диск подернулся беловатой пеленой и снова стал ясным и прозрачным. Серебристая глубина стремительно пошла на убыль, и вот уже на экране — гостиница-трактир «Эльдорадо'» Под матовыми лампами в виде черепов за дубовым столом собралась компания авантюристов; об их ремесле Брок узнал тогда, побывав в Вест-Вестере. Когда же это было? Сколько времени минуло с тех пор?
Из знакомых здесь — горбун Чулков, безрукий убийца Гарпона да еще великан, поймавший Брока в сети, и разжалованный, оскорбленный маршал Грант, который, судя по всему, вполне приспособился к новому окружению и не выделялся ни манерой говорить ни одеждой, ни поведением
Речь держал горбун:
— Ну кто же из вас его поймает? Ко-ко-ко-ко Может, ты, Гарпона прикончишь его голыми ногами? Или ты, Секретарь, дашь ему понюхать Шварцеву розу, напоенную старостью? Ла-ла-ла-ла! А на что годишься ты, Мурно, со своим любовным напитком? Тебе известно, сколько ему лет? Ты хочешь, чтобы он сгорел от любви к принцессе Тамаре? Ме-е-е! Все вы остались в дураках с вашими газами, порошками и пилюлями! Кто из вас его поймает? Ме-е-е!
— Он — не человек!
— Он бог!
— Бог позволил бы себя поймать в сети?
— Нет бога, кроме Муллера!
— Значит, дьявол сильнее!
— Сильнее Муллера?
— Тс-с-с?
Все за столом как по команде приложили палец к губам. Но горбун знай себе кричал:
— Трусы! Неужели вы еще не поняли! Кто бы он ни был — бог, человек или ничто, но он сильнее и могущественнее нашего Муллера! А потому, пока не поздно, давайте играть в открытую" Перейдем на сторону сильнейшего! К черту Муллера!
Огисфер Муллер снова привстал в кресле. Взял на длиннущей клавиатуре несколько безмолвных аккордов и наклонился к хрустальной чаше.
— Сударь Чулков!
Вся пятеро выскочили из-за стола, волосы у них встали дыбом, физиономии перекосились от ужаса.
Один Чулков остался на месте. Лишь резко отодвинулся от стола, так что стул жалобно заскрипел. Потом схватил стакан и с размаху швырнул его в потолок. Все вокруг неотрывно смотрели на него, то ли с тупым изумлением, то ли злорадно
Петр Брок ждал, что человек в кресле рассвирепеет, разнесет комнату в пух и прах, а голос его засвистит от злобы, как пуля.
Но ничего подобного не случилось. Такое впечатление, что у коротышки в кресле вообще нет ни нервов, ни гнева. Нечеловечески бесстрастным, почти сонным голосом он обронил в микрофон
— Сударь Чулков! Девяносто пять! Шестьдесят четыре! Красные зеркала, дверь номер семь'
Брок пристально следил за дрожащим от ярости горбуном, который треснул кулаком по столу и строптиво взвизгнул в потолок
— Не пойду, никуда не пойду! Я много сделал для тебя, благодетель! Ме-е-е! Но теперь и пальцем ради тебя не пошевелю! Я убрал старика Галио, а чем ты меня отблагодарил? Пятьдесят тысяч звезд, конечно, подарок божественный — кукареку! — каждый вечер я смотрю на них и лопаюсь от злости! Даже в Гедонию ты меня не пустил, отче небесный, обещал, а не пустил! Только я туда все равно попаду, вонючка проклятая, и катись ты со своими звездами куда подальше, смотреть на них я и без тебя могу, когда мне заблагорассудится! Расплачивайся звездами с другими идиотами, рыжий дьявол, а с меня хватит, побыл ослом — и будет! Тра-ля-ля! Тра-пя-ля!
