Сергей Казменко - Китеж. Сборник фантастики
Летел я быстро — примерно три километра в минуту. Но беспокоиться было нечего — потерять след я просто не мог. Я все больше углублялся в совершенно безводную пустыню, местами прорезанную руслами высохших грязевых рек.
Летел и от нечего делать думал о Назывании. Вернее, пытался понять Назвавшихся. Испокон веков в государстве Западный Ассонир каждый год ровно в одиннадцать часов одиннадцатого числа одиннадцатого месяца в строго определенных местах (как правило, на центральных площадях древних городов) собирались сотни людей. Тем самым они Назывались, устанавливая на год свой социальный статус. Во все времена Назвавшиеся пользовались огромным влиянием в народе, и традиция Называния не позволяла в Западном Ассонире надолго воцариться тирании в любой ее форме, пусть самой закамуфлированной.
Но у медали есть и оборотная сторона. Назвавшиеся всегда на виду, они под постоянным прицелом, вся их жизнь совершенно раскрыта, они в принципе не могут говорить неправду, строить заговоры. Они больны “болезнью пророков” — лишены права на ошибку. Да и сами Дни Называния… Сколько раз власть имущие устраивали кровавую резню, поголовно истребляя Назвавшихся. Правда, это всегда считалось тягчайшим преступлением и рано или поздно каралось лютой смертью. Многие переворотчики, захватив трон, с помпой казнили своих политических противников именно под видом возмездия, а потом продолжали резать Назвавшихся сами. В отдельные годы в живых оставались буквально единицы Назвавшихся, и народ прятал их, берег, как живые святыни.
Никто и ничто, кроме собственной совести, чести и, может быть, гордости, не заставляло этих людей выходить на площади. Они будто специально подставляли себя под огонь. Ведь каждый год в День Называния обязательно происходит кровопролитие. Бюргеры ждут этого дня как большого праздника, специально подначивают тех, кто хоть раз Назывался, раздувают ажиотаж среди Назвавшихся и одновременно подстрекают и провоцируют их противников. Им нужны потенциальные жертвы и потенциальные убийцы. Бюргеры жаждут крови… Правда, при нынешнем правительстве Назвавшихся тщательно охраняют. Они в фаворе. И тем не менее без жертв не обходится.
Постепенно я стал замечать, что траектория моего движения меняется. Через два с половиной часа я подлетел к городу с противоположной стороны. В самом городе след был почти совсем затоптан. Мне не стоило большого труда держать его. Миллиарды все же не зря вложены в меня.
Наконец я оказался перед запертыми воротами. Справа и слева высилась глухая каменная ограда, из-за которой виднелись верхушки жилых пирамид и три остроконечные башни. Мощный грязеотвод был перегорожен ржавой, но еще очень крепкой решеткой. “Это что за учреждение? — спросил я себя. — Наверняка что-нибудь запретное и недоступное для простых смертных. Надо узнать, прежде чем ломиться”.
Уже наступило утро, а народа на улицах не было. Странно. Я пошел на поиски и в конце концов повстречал патруль из трех солдат, одетых в потрепанную форму. Спросить их я не успел, ибо они все трое, увидев меня, закричали, размахивая руками:
— Иди домой! Скорей! Бегом! Будет грязепад!
А сами они с тревогой поглядывали на мрачнеющее с каждой минутой небо. Солдатам пора было возвращаться в теплую казарму, где их ждала разогретая бобовая похлебка и нары в два ряда. “Действительно, скоро грязепад, — подумал я. — Тем лучше. При стихийных бедствиях таким, как я, руки развязаны. Меньше помех”. И я послал аборигенам мысленный вопрос:
— Что находится за этим вон забором?
Первый солдат был здоров ругаться. В течение минуты он ни разу не повторился. Этот ассонириец, как и остальные, был одет в длинный бурнус или хламиду с башлыком. Люди здесь тоже пирамидальны, как дома и деревья. Поэтому и мне приходится носить на голове некое подобие башлыка, чтоб уж слишком не бросаться в глаза.
Второй абориген остановился, зашептал еле слышно молитву, сложил руки над головой и стал раскачиваться. Привести в чувство его было не так-то просто. Я не стал с ним возиться и нацелился на третьего аборигена. Судя по всему, это был начальник патруля. Лицо ассонирийца напряглось, он зажмурил глаза, сжал кулаки.
— Орден праведников, — ответил глухо.
— Кто это такие?
— Очистители от скверны… Скорпионы…
— Как попасть внутрь?
— Великий грех. Категорически запрещено.
Я отпустил сержанта. Он вздохнул с облегчением, сбросив тяжкий груз, встряхнулся, как мокрая собака, и бегом погнал солдат в родную казарму.
Я решил с ходу штурмовать этот самый Орден. Взлетел на гребень стены. Там задержался на миг, осмотрелся. По громадному двору Ордена бегали сторожевые псы. Пока что они меня не заметили. Запаха у меня почти нет, человеческого — уж во всяком случае. “Чу, русским духом пахнет!” Фига два…
Я снова почуял этот старый машинный след и со спокойной душой спрыгнул на булыжник двора. Собаки бросились ко мне. Они не лаяли, а только хрипло рычали. Оскаленные пасти, бешеные красные глазки. Накинуться сразу не решались, только наскакивали и тут же отбегали, но каждый раз подбирались все ближе и ближе.
— Спать! — приказал мысленно. — Спать!
Заворчав, они неохотно подчинились. Легли. И вот уже вокруг меня коричневые кучи теплой шерсти, ровно вздымающиеся бока, парок, растворяющийся в еще прохладном с ночи воздухе.
Я вышел на след и двинулся по нему. Отдал себе приказ: “Ни за что не сворачивать! Любой ценой вперед!” — и представил себя этаким сказочным Иванушкой, добывающим иглу со смертью Кащея. Первые пятьдесят метров — по двору. Дальше были ворота. Нехитрый, но тяжеленный замок вскрыл пальцем. Гараж. Покрытая брезентом машина. Это она. Давно пуста. Дальше что? Множество человеческих следов. Надо выделить следы той ночи. Что такое? Опять запах гари, запах крови. Той гари и крови, что остались в пустыне, где рушились и горели десантные кабины. Истаявший за тридцать часов запах, но ведь не для меня…
Теперь иду по запаху. Выбрался во двор, повернул к одной из пирамид. Небо совсем потемнело, словно утро сразу же перешло в ночь. Играючи вскрыл дверь рукой. Вскрыл почти беззвучно, и все же тут меня обнаружили. Какой-то служка заметался по двору, вопя что есть мочи. Еще один ассонириец выбежал из башни, заголосил протяжно:
— Воры! Воры!
Я не стал ждать продолжения, вошел внутрь. Шел, почти бежал по бесконечным темным коридорам, спускался по щербатым лестницам, открывал или взламывал все новые и новые двери. Все не то, все не здесь. Какой-то Критский лабиринт. Осталось поглядеть на самого здешнего Минотавра. Наконец забрался в подземные этажи, в самые глубокие подвалы, где мне уже почти ничего не было видно. Пришлось включить инфракрасное зрение. Вскрыл еще одну дверь — бронированную на сей раз, покрытую новейшим (уж не земным ли?) керамлитом, и оказался в обширном темном зале.
