Сергей Снегов - Вторжение в Персей
Около меня сидел Ромеро.
— Почему вы так вскочили, дорогой друг? Вам снился сон?
— Да, этот… как вы его называете? Информационный!
— Я предпочитаю старинное слово — вещий. Перейдем для осторожности на прямой обмен мыслями.
Я рассказал Ромеро, что видел во сне. Ромеро задумался.
— Гротескность беседы, вероятно, плод вашей иронической природы, друг мой. Но похоже, что в стане врагов разлад… Если разрешите, я поговорю с капитанами. Такое совещание лучше провести мне, ибо если за нами следят, то за вами — бдительнее всех.
— Действуйте.
Ромеро удалился. Возле безжизненного Астра сидели Андре и Мери. Она подняла на меня измученные глаза, и я понял, что сыну по-прежнему плохо. Я молча опустился в ногах у Астра.
— Ни разу не приходил в сознание, — сказала Мери.
Я не ответил. Любое мое слово могло подействовать нехорошо. Ей было хуже, чем мне. Подошел Лусин, и только тогда я заговорил:
— Потолкуй с Ромеро, Лусин, он тебе кое-что сообщит.
— Уже, Эли. Подготавливаемся. Все так перемешаются, люди и ангелы, что никакой черт их не рассортирует.
Я показал глазами на безучастно сидевшего Андре.
— О чем-то думает, не находишь? Такое впечатление, что ловит какую-то не дающуюся ему мысль. А в дешифраторах — одни шумы…
— Мозг не работает, — подтвердил Лусин.
Вдали показался Орлан. Я встал. Лусин крикнул ящера, но Труб объявил, что понесет Астра он. Лусин возразил, что Труб уже долго нес мальчика, надо ему отдохнуть. Ангел запальчиво заспорил с Лусином. Я оборвал их спор:
— Понесу Астра я.
8
Астр не открыл глаза, когда я его брал на руки, но по лицу его что-то неуловимо пробежало. Дышал он быстро и часто, мелкими, не наполняющими легкие вздохами, но сердце стучало так сильно, что я ощущал его удары. В излучениях мозга было одно неясное бормотание: «ба, ба, ба…» Мозг повторял работу сердца, он переводил его стук на язык невысказанных слов.
Я занял место в голове колонны и, лишь пройдя сотню шагов, заметил, что не один, Справа от меня шагал Андре, слева — Мери. Я сказал Мери:
— Лучше бы тебе идти позади.
— Я буду с Астром, — ответила она.
Астр был тяжел, у меня немели руки. Я боялся, что не смогу его долго нести, и знал, что никому не передам, когда у него так нехорошо бьется сердце. За моей спиной встал Ромеро и тихо проговорил:
— Не оборачивайтесь, адмирал, я ориентирую вас мысленно. Камагин опять настаивает на восстании, мы согласились с ним. В момент, когда Орлан подаст людям команду отделяться, мы набросимся на стражей и перебьем всех, кто не перейдет на нашу сторону.
Я выразил сомнение. Безоружные люди не справятся и с одним головоглазом.
— Эли, вы ошибаетесь, мы не безоружны. Камагину удалось погрузить в авиетку некоторое количество индивидуального оружия — ручные лазеры, гранаты, электрические разрядники.
— Наше оружие против невидимок недейственно, Павел. Проклятые невидимки — вот что всего страшнее!
— Всего страшнее — бездействие, адмирал, надеюсь, вы согласитесь с этим. Кстати, вы обратили внимание на самодвижущиеся ящики? Осима утверждает, что в них запаковано боевое оружие. не исключено, что содержимое ящиков, если их захватить, удастся использовать против невидимок.
— Кто поведет нас?
— Мы предлагаем Осиму, а в помощники — Петри и Камагина. Крылатыми будут командовать Лусин и Труб. Нападение произведем с воздуха, надо же использовать слабые стороны противника.
— Резон тут есть, конечно.
Ромеро отошел. Оранжевая поднималась выше, и от поверхности планеты плыл жар. У меня путались мысли. Я слышал чей-то шепот, кто-то пытался заговорить со мной.
Блеск грунта и неба становился резче, а мне казалось, что надвигаются сумерки. Я раньше не понимал смысла старинного выражения «потемнело в глазах», оказывается, оно вовсе не было словесной фиоритурой.
Я споткнулся, едва не выронил Астра. Мери схватила меня под руку.
— Ты очень побледнел, Эли, — сказала она. — Я позову Лусина.
— Не надо, — пробормотал я. — Справлюсь.
Мне, однако, становилось хуже. Я перестал ощущать Астра, на руках лежала тяжелая вещь, а не живое тело. Надо было остановиться, вслушаться в его дыхание, сообразить, чем можно помочь. Но впереди прыгал Орлан, оттуда слышалось повелительное: «Скорей! Скорей!» — и я шел, сжав зубы, задыхаясь от ненависти к Орлану, повторяя про себя одну мысль: «Не упасть! Только не упасть!»
— Не смотри на него так — он живой! — проговорила Мери.
— Не упасть! — повторил я вслух. Астр дышал мелко и часто, сердце билось тише, чем прежде, но отчетливей. И если бы не синева щек и рук, я подумал бы даже, что ему стало лучше. — Да, он живой, — сказал я Мери.
До моей руки дотронулся Андре. Я посмотрел на него и понял, что к нему возвращается разум. Глаза его были скорбны, но не безумны.
— Дай… мне… — с трудом сказал он и показал на Астра. Он мучительно искал забытые слова, лицо его страдальчески сморщилось от усилий. — Дай…
— Меня зовут Эли, — сказал я. — Вспомни: я твой друг Эли.
— Дай… — повторил он упавшим голосом. Он не вспомнил меня.
— Потом, Андре, — ответил я. — У меня еще есть силы нести сына.
Он больше не обращался ко мне и шел, опустив голову, рыже-красные локоны двигались, как живые, и закрывали лицо. Я знал, что сейчас Андре ищет слова, но они не шли на язык, странный шепот в моем мозгу исходил из глубин его черепной коробки. Я не обрадовался, так мне было тяжело, я лишь сказал Мери:
— Безумие его, кажется, постепенно проходит.
— Твой друг давно уже не безумен. И если ты дашь ему Астра, он его не уронит.
Отдать Астра я не мог даже Мери.
— Ладно, скоро привал.
На этот раз привал вышел длинный. Орлан куда-то исчез и долго не возвращался. Около меня присели капитаны и Ромеро. Осима с той же энергией и четкостью, с какими командовал кораблем, подготавливали мятеж.
Ручные лазеры были вручены во время раздачи еды, я тоже получил эту игрушку. Я говорю «игрушку», ибо против невидимок они неэффективны, хотя головоглазов поражали.
— Взять противника на абордаж, приставить пистолет к уху и хладнокровно спустить курок — так, кажется, воевали в ваши времена? — сказал я Камагину, усмехнувшись.
Он возразил, пожав плечами:
— В мое время уже сто лет не было войн. Мы сносили горы и осушали моря, колонизировали планеты и первые двинулись к звездам. У вас пробелы в истории, адмирал.
— Не сердитесь. Я не хотел вас задевать, Эдуард.
