Герберт Уэллс - Первые люди на Луне (пер. Толстой)
Шар с плеском ударился в воду — должно быть, он нырнул. После удара я открыл каворитные шторы. Я опускался вниз все медленнее и медленнее, а затем почувствовал, что шар давит снизу мне на ноги, летит вверх, как пузырь. Я плавал в поплавке шара в море, и мое путешествие в мировом пространстве окончилось.
Ночь была темная и мрачная. Две желтые огненные булавочные головки вдали указывали, что идет судно; ближе — то вспыхивало, то гасло красное пламя. Если б не истощился запас электричества в моей лампе, я бы зажег свет. Несмотря на страшную усталость, я был лихорадочно возбужден и радовался окончанию полета.
Потом я сел неподвижно, положив руки на колени, и глядел на отдаленный огонь. Он качался вверх, вниз, колыхался. Мое возбуждение прошло. Я понял, что должен провести, по крайней мере, еще одну ночь в шаре. Я чувствовал себя разбитым и усталым. Наконец я уснул.
Меня разбудил изменившийся ритм движения. Я взглянул в стекло и увидел, что шар сел на мель на большой песчаной косе. Вдали виднелись дома и деревья, а над морем, между небом и водой, висело в воздухе туманное отображение корпуса судна.
Я встал и пошатнулся. Я хотел поскорее выбраться из шара. Люк находился наверху, и я стал отвинчивать крышку. Наконец мне удалось открыть люк. Воздух со свистом ворвался внутрь. Но на этот раз я уже не стал ждать, пока уравняется давление. Через мгновение я почувствовал в руках тяжесть отвинченной крышки, и надо мной блеснуло родное земное небо.
Воздух с такой силой ударил меня в грудь, что я стал задыхаться. Я выпустил из рук винт от стеклянной крышки, вскрикнул, схватившись за грудь руками, и присел. Одышка прошла, и я стал глубоко вдыхать воздух. Наконец я мог снова подняться и двигаться.
Я попытался высунуть голову в люк, но шар накренился набок. Словно что-то потянуло мою голову вниз, и я быстро откинулся назад, чтобы не упасть лицом в воду. Наконец мне удалось пролезть через люк на песок, на который набегали волны.
Я не пытался встать. Мне казалось, что мое тело внезапно налилось свинцом. С прекращением действия каворита мать-Земля наложила на меня свою руку. Я сел, не обращая внимания на волны, заливавшие мои ноги.
При сером, сумрачном рассвете тускло блестели зеленоватые полосы. Невдалеке стояло на якоре судно, бледный силуэт с желтым огоньком. В песок ударялись мелкие, длинные волны. Направо возвышался каменистый риф с лачугами, маяк, бакен и шест. За рифом тянулся пляж, поблескивавший лужами и заканчивавшийся приблизительно на расстоянии мили низким берегом, поросшим кустарником. На северо-востоке виднелся какой-то уединенный морской курорт — ряд жилых домов, четко выделявшихся на небе и показавшихся мне очень высокими. Я не мог понять, каким чудакам могло прийти в голову воздвигнуть эти здания среди такой пустыни.
Это напоминало мне Брайтон.
Долго я сидел, позевывая и растирая лицо. Наконец, я попытался встать. Мне казалось, что я поднимаю тяжесть. Наконец, я встал.
Я посмотрел на дома вдали. В первый раз после нашей голодовки в кратере я подумал о земной пище. «Копченая свинина, — пробормотал я, — яйца! Хороший поджаренный хлеб и хороший кофе!.. Каким образом, черт побери, я отправлюсь за всем этим в Лимпн?» — Я не понимал, где нахожусь. Во всяком случае, это какой-то восточный берег, — очевидно, Европа.
Я услышал шаги по отмели. Какой-то маленький, круглолицый добродушный человек во фланелевой одежде, с простыней на плече и купальным костюмом на руке появился на пляже. Значит, я нахожусь в Англии. Он посмотрел очень внимательно на шар и на меня, затем стал приближаться. Должен признаться, что я походил на дикаря — грязный, заросший. Но в тот момент я не думал об этом. Он остановился в двадцати шагах от меня.
— Здорово, земляк! — окрикнул он нерешительно.
— Здравствуйте! — ответил я.
Он приблизился, ободренный моим ответом.
— Что это за чертовщина? — спросил он,
— Не можете ли вы мне сказать, где я нахожусь? — спросил я.
— Это Литльстон, — ответил он, указывая на дома. — А это Дэндженесс! Вы только что высадились? Что это за штука? Машина?
— Да.
— Вы приплыли к берегу. Вы, наверно, потерпели кораблекрушение? В чем дело?
Я быстро соображал, стараясь определить на вид, что это за человек, когда он приблизился ко мне.
— Клянусь Юпитером! — воскликнул он. — Вы долго в ней пробыли? Я думаю… Ну… Куда вас отнесло? Вы спаслись на ней?
Я решил придерживаться этой версии и сделал несколько неопределенных замечаний.
— Я нуждаюсь в помощи, — сказал я хрипло. — Мне необходимо доставить на набережную некоторые вещи, которые я не могу оставить здесь.
Я заметил трех других добродушных молодых людей с полотенцами, в фланелевых жакетах и соломенных шляпах.
Повидимому, это были первые утренние купальщики из Литльстона.
— Помощь! — сказал молодой человек. — Охотно!
Он приготовился действовать.
— Что вы хотите?
Он обернулся и замахал руками. Трое молодых людей ускорили шаги. Через минуту они были около меня и стали забрасывать меня вопросами, на которые я не особенно охотно отвечал.
— Я смертельно устал. Я весь в лохмотьях.
— Подымитесь в отель, — сказал маленький человек. — Мы присмотрим за этой штукой.
Я стал колебаться.
— Я не могу, — сказал я. — В этом шаре находятся два толстых бруска золота.
Они недоверчиво переглянулись и посмотрели на меня с любопытством. Я подошел к шару, наклонился, влез, и вскоре у них в руках очутились ломы селенитов и сломанная золотая цепь….
Если бы не усталость, я бы расхохотался, глядя на них. Они походили на котят около жука. Они не знали, что делать с этими предметами. Толстый маленький человек наклонился и поднял за конец один лом и со вздохом опустил. Все сделали то же самое.
— Это или свинец, или золото! — высказал предположение один из них.
— Скорей золото! — сказал другой.
— Несомненно, золото, — подтвердил третий,
Все посмотрели на меня, а потом на судно, стоявшее на якоре.
— Несомненно! — воскликнул маленький человек. — Но где вы это достали?
Я был слишком утомлен, чтобы лгать.
— Я достал это на Луне.
Они переглянулись с изумлением.
— Послушайте! — сказал я. — Я не стану теперь доказывать. Помогите мне перетащить эти слитки золота в отель. Я думаю, что с передышками двое из вас смогут перенести один лом, я же поволоку эту цепь. Когда я поем немного, я все расскажу вам.
— А как же быть с этой штукой?
— Она не испортится здесь, — сказал я. — Ничего, черт побери! Пусть остается. Когда начнется прилив, она поплывет.
