Любомир Николов - Десятый праведник
— Зачем мне Арлет? — неловко пошутил Николай. — Если уж проводить с кем-нибудь ночь, то пусть это будет настоящая женщина, такая, как вы, мадам.
Шутка повисла в воздухе. Хильда слегка улыбнулась, и в ее взгляде смешались меланхолия, симпатия и уверенное чувство превосходства.
— Дорогой Ник, — серьезно заявила она, — я действительно могла бы доставить тебе огромное удовольствие, но это стоит слишком дорого. А если я захочу, чтобы ты доставил мне удовольствие… — Она помолчала, вздохнув. — Лучше не будем об этом. Поднимайся наверх, мой мальчик, комната 28. Арлет скоро придет.
Сконфуженный, с чувством, что кажется смешным и неловким, Николай поднялся по ступенькам. Коридор верхнего этажа тоже был покрыт красной дорожкой, но освещение было совсем слабым. Всматриваясь в голубоватые медные квадратики на дверях, он нашел номер 28 и вошел. Тяжелые шторы были опущены. Не было ни фонарей, ни свечей, и свет шел только от бушевавшего в мраморном камине пламени. Справа в полумраке бесплотно белел балдахин широкой средневековой кровати с витыми колоннами черного дерева. Николай посмотрел, покачал головой и опустился на медвежью шкуру у камина, ощущая всем телом тепло огня. Да, только ради этого одного стоило прийти. Пламя считалось более чем грехом и запрещенным удовольствием, оно было фантастической роскошью здесь, под носом Буше вместе со всеми его полицейскими инспекторами.
Дверь тихо отворилась, и в комнату вошла Арлет — низенькая пышная блондинка с невинным личиком и удивленными голубыми глазами. Одета она была во что-то красное, короткое и прозрачное; под одеждой были видны очертания округлого тела, расписанного по последней эротичной моде стрелками, направленными к стратегическим местам. Покачивая бедрами, она подошла и опустилась рядом с ним на колени.
— Устал?
Николай кивнул, не отрываясь от огня.
— Тогда расслабься. — Ее пальцы легко прикоснулись к его шее и начали ее массировать. — Вот так…
— У мадам Хильды есть любовник? — спросил он неожиданно, сам удивившись своему вопросу. Но Арлет это не смутило.
— А ты не знаешь? — Голосок у нее был тоненький, почти детский. — К ней ходит Ален Буше. Каждую пятницу, в шесть вечера, как часы.
— Ах, Буше… — пробормотал Николай. — Тогда, конечно, она может позволить себе все это…
Наверное, он уснул, потому что, когда открыл глаза, огонь в камине догорал. В слабом сиянии догорающих углей склонившееся над ним тело Арлет выглядело красным, и зрачки светились, как у кошки.
— Извини, что разбудила, — прошептала она. — Тут один человек настаивает. Говорит, что это очень важно. Он согласен на шесть австралийских долларов, как ты ему предлагал.
«На сей раз я его точно прибью, — подумал Николай, наполовину разозлившись, наполовину развеселившись. — Достал со своим «мсье Бенев».
Он встал, толкнул дверь и замер на пороге с открытым ртом. Мишин, в распахнутой рубахе и совершенно пьяный, прижимал менялу к противоположной стене, подпирая подбородок бедняги длинным дулом маузера.
— Сейчас отправишься прямой наводкой на тот свет, — ворчал он мрачно и деловито. — Там самое место таким, как ты. Ууу, кровопийца проклятый! Даже наедине с дамой не оставишь человека в покое!
— Смилуйтесь, мсье, — жалобно пыхтел тот — У меня тоже есть дама, жена… больная. Туберкулез кости…
Мишин чуть опустил пистолет.
— Больная? — недоверчиво переспросил он.
— Да, туберкулезом кости. И четверо детей. Самый младший — хроменький. Ему всего три годика…
Краешком глаза Мишин заметил Николая и кивнул, чтобы тот подошел.
— Ты слышал, Коля? — грустно спросил он. — Больная жена и четверо малышей. А я, старый злодей, хотел пристрелить беднягу. Слушай, отдай ему эти рубли, а? По шесть австралийских долларов предлагает. Не жмись, сынок, голодная челядь ждет его дома.
— И при такой-то нищете болтается с кучей денег в карманах, — с сарказмом заметил Николай. — Откуда ты знаешь, что у него вообще имеется челядь?
— Имеется! — воскликнул мужичок, почуяв, что лед тронулся. — Детьми клянусь!
Мишин шмыгнул носом и уставился на друга влажными глазами, в которых читался немой укор.
— Вот видишь, детьми клянется. Помоги человеку, Коля, не будь алчным. Алчность до добра не доведет. — Внезапно он схватил его в охапку, вытащил из его кармана деньги и начал, листая, пересчитывать. — Так… Это оставь, это не нужно… Йены, марки, франки… А, вот и рубли, вот они, миленькие. Сколько тут?
— Триста десять, — ответил Николай. Он смирился, зная, что спорить с Мишиным, особенно когда тот пьян, бесполезно.
— Прекрасно! А теперь подсчитаем. Три по шесть… сколько будет?
— Тысяча шестьсот, — подсказал мошенник.
— Тысяча восемьсот, — поправил Николай. — Плюс еще шестьдесят. Давай деньги и проваливай!
— Сию секунду, мсье Бенев! Подождите, я сейчас! — Человечек засуетился, вытащил из кармана пачку банкнот и начал отсчитывать, слюнявя палец. — Десять, двенадцать, пятнадцать… Готово, вот вам тысяча девятьсот, не будем мелочиться. Приятного вам вечера, господа, приятного вечера!
Со вздохом облегчения мелкий жулик спрятал рубли и собрался было пойти к лестнице, но Мишин его остановил.
— Подожди, куда торопишься? Такую сделку надо обмыть. Не перечь, я знаю. Больная жена, дети и прочее. Я тебя надолго не задержу, только заскочим в «Эльдорадо». Там и так скоро закрываются.
Они пошли по коридору. Николай проводил их взглядом. Он уже не сердился на менялу, скорей сочувствовал. Нелегко тому будет отделаться от Мишина.
Арлет стояла на пороге комнаты, слегка поеживаясь от холода в своей эфирной одежонке.
— Сколько с меня? — спросил он.
— Нисколько, Мишин уже заплатил… Ты не останешься? Если нет настроения, можем просто поспать вместе.
— Нет, пойду, пожалуй. Спокойной ночи, Арлет.
Внизу было уже не так светло. Две из трех свечей в каждом из подсвечников были погашены. В опустевшем баре сидел только один клиент с волосами цвета стали и в старой военной форме. Отец Донован, узнал Николай, и подошел к его столику.
— Привет, отче!
Духовник устало поднял голову. На его сухощавом лице морщины обозначились более резко, чем обычно, но глаза были все такими же живыми, проницательными и умными.
— А, Ник. Добрый вечер… или, скорее, доброе утро. Садись, сейчас Тони принесет кофе. Тони! Две чашки, пожалуйста.
— В странном месте встречаемся, — обронил Николай, присаживаясь напротив него.
Донован улыбнулся.
— В странном для меня, хочешь сказать. Не в таком уж и странном… Я был у Хильды, она по-своему неплохая женщина. Дала мне половину дневной выручки… много денег.
