Рэй Брэдбери - Сборник 13 КОШКИНА ПИЖАМА
– Нет, пока нет. Это «Даст Боул»?
От неожиданности я отступил назад и произнес:
– Я не слышал этого названия с тех пор, как был еще мальчишкой. Да, это «Пыльная Буря».
– А это Дорога шестьдесят шесть?
Я кивнул.
– Я так и предполагал, – сказал он. – Значит, если я поеду дальше, то приеду туда, куда мне нужно?
– А куда вам нужно?
Он взглянул на мою полицейскую форму и как-то сразу ссутулился.
– Думаю, мне нужно в полицейский участок.
– Зачем? – спросил я.
– Потому что, – продолжал он, – кажется, мне нужно сдаться властям.
– Ну что ж, может быть, вы сдадитесь мне. Но зачем вы хотите это сделать?
– Потому что, – сказал он, – кажется, я убил несколько человек.
Я оглянулся назад и посмотрел на дорогу, над которой оседала пыль.
– Вон там? – спросил я.
Медленно-медленно он оглянулся и покачал головой.
– Точно, там.
Вдруг снова поднялся ветер, сгустив тучи пыли.
– Давно? – спросил я.
Он закрыл глаза.
– Где-то несколько недель назад.
– Что за люди? – спрашивал я. – Вы убили их? Сколько их было?
Он открыл глаза, его ресницы дрожали.
– Четверо, нет, пятеро. Да, пятеро, все мертвы. Отмучились. Вы принимаете мою явку с повинной?
Я колебался: что-то тут было не так.
– Это было бы слишком просто. Вы должны рассказать подробнее.
– Ну что ж, – заговорил он. – Не знаю, как вам рассказать, но я очень долго ехал по этой дороге. Наверное, много лет.
«Много лет, – подумал я. – Мне тоже так показалось, что он много лет ехал по дороге».
– И что было потом? – спросил я.
– Эти люди вдруг оказались на моем пути. Один из них выглядел как мой отец, женщина была похожа на мою мать, когда та была еще совсем молодой, а третий человек выглядел как мой брат, только он давно умер. Тогда у меня были еще брат и сестра, и они тоже были здесь. Черт, все это было так странно.
– Пятеро? – переспросил я. И вспомнил, что произошло недавно и эти пять трупов, найденных мной на дороге между Канзас-Сити и Оклахомой. – Пятеро?
Он кивнул.
– Именно так.
– Ну и, – продолжал я, – что они такого сделали? Почему вы решили убить их?
– Они просто шли по дороге, – сказал он. – Не знаю, как они туда попали, но их одежда и внешний облик… я сразу понял: что-то тут не так – я должен был остановиться и прикончить каждого из них, покончить с ними раз и навсегда. Я просто обязан был это сделать.
Он посмотрел на свои руки, крепко сжимавшие рулевое колесо.
– Автостопперы? – спросил я.
– Не совсем, – ответил он. – Хуже. Автостопперы люди нормальные, они просто куда-нибудь едут. Но эти, мне кажется, они браконьеры. Захватчики собственности, преступники, грабители или что-то в этом роде. Мне трудно объяснить.
Он снова оглянулся и посмотрел на дорогу, над которой едва заметно опять начинала кружиться пыль.
– С вами было такое, что в воскресный день вы выходите из церкви, чувствуя очищение, словно у вас появился еще один шанс, и вот вы стоите рядом со своими близкими – заново родившийся, возликовавший, как говорит проповедник – и вдруг среди бела дня с другого конца города приезжают какие-то люди в черных костюмах и гасят вас, я имею в виду, гасят вашу радость своими сатанинскими улыбками, и вот вы стоите рядом со своими близкими и чувствуете, как радость ваша тает, будто весенний снег, а те, увидев, что ваша радость погасла, уезжают прочь – беспардонно, как будто так оно и надо, что они погасили вашу радость?
Водитель замолчал, закрыв глаза и подытоживая что-то в уме, и наконец выпалил:
– Ну разве это, не знаю, разве это не… – и тут он нашел верное слово, – …богохульство?
Я помолчал, подумал, а затем согласился:
– Пожалуй, так.
– Мы ничего не сделали, просто стояли, только что заново рожденные, а они мимоходом нас погасили.
– Богохульство, – повторил я.
– Мне было всего десять лет, но впервые в жизни мне тогда захотелось схватить мотыгу и соскрести улыбки с их лиц. И вот ты стоишь, словно донага раздетый. Они украли лучший момент твоего воскресенья. Вам не кажется, что я имел право сказать типа: возвращайте мое кровное, отдавайте, я забираю у вас пиджак, снимаю с вас эти штаны и шляпу тоже, да, и шляпу?
– Пятеро, – произнес я. – Пожилой мужчина, женщина, молодой человек и двое детей. Знаю.
– Тогда вы знаете, о чем я говорю. Они были одеты в такую одежду… Странно, они были одеты так, будто прошагали через всю «Даст Боул», пробыли там долгое время, может даже жили под открытым небом и ночью спали на ветру, и пыль пропитывала их одежду, а лица их казались исхудавшими, и тогда я посмотрел на старика и сказал: «Ты не мой отец». И старик ничего не ответил. Я посмотрел на женщину и сказал: « Ты не моя мать», и она тоже ничего не ответила. Я посмотрел на своего младшего брата и сестренку и сказал: «Я никого из вас не знаю. С виду вы такие же, но внутри совсем не то. Что вы делаете на этой дороге?» Вот, и они ничего не ответили. Им было как будто, не знаю, стыдно что ли, но они не ушли с дороги. Так и стояли перед моей машиной, и я понял: если я что-нибудь не сделаю, они не позволят мне ехать дальше, в Оклахома-Сити. Стало быть, вы знаете, что я сделал?
– Прикончил их, – ответил я.
– Прикончил – хорошее слово. «Надо сорвать с них одежду, – думал я про себя. – Они не достойны ее носить. Содрать с них кожу, – думал я, – потому что они не достойны выглядеть, как мои мать, отец, братья и сестра». Тогда я чуть нажал на газ, и машина тронулась, но они не сдвинулись с места и не могли вымолвить ни слова от стыда, и тут налетел ветер, и я пустил машину вперед. Я поехал, и они попадали под колеса, и я проехался прямо по ним, а потом оглянулся, надеясь, что днищем машины с них сорвало одежду, но нет, на них по-прежнему была одежда, которой они не достойны, и они лежали там, на дороге: я не знал, мертвы они или нет, но надеялся, что мертвы. Я вылез из машины, вернулся, подобрал их одного за другим и покидал на заднее сиденье, а потом поехал дальше по дороге, над которой поднимались тучи пыли, вытаскивал и клал одного там, другого здесь и так далее, но к тому времени они уже совсем перестали быть похожими на моих родных. Странная история, правда?
– Странная, – сказал я.
– Ну вот, – произнес он, – это все. Я все рассказал. Вы меня арестуете?
Я посмотрел ему в лицо, потом на дорогу и подумал о трупах, которые все еще лежат в кабинете коронера в Топеке.
– Я подумаю, – сказал я.
– Что это значит? – спросил он. – Я же все рассказал. Я виновен. Я убил их.
Я молчал. Ветер все поднимался, взметая облака пыли.
– Нет, – наконец произнес я. – Странно, но мне не кажемся, что вы виновны. Не знаю почему, но я так не считаю.
