Гарри Гаррисон - Стоунхендж
Дверь ничуть не отличалась от прочих дверей в дане. Готовый ко всему, Эсон ногой распахнул ее и вступил внутрь, но комната оказалась пустой. В ней виднелись следы поспешного бегства; пожитки были разбросаны, на полу валялись осколки разбитого глиняного кувшина. Только в воздухе еще витал густой запах благовоний - других признаков бывшего обитателя не осталось. Эсон потыкал мечом в груду мехов. Ничего. Гнев отступал, и он впервые ощутил рану. А вместе с тем понял, что далее смерти Дер Дака планы его не заходили. Что же делать?
Воины расступились перед ним, и Эсон направился в помещение Дер Дака, помахивая отрубленной головой вождя. Над входом висели ссохшиеся человеческие головы, среди них - зловонная кабанья голова с полированными камнями вместо глаз. Эсон смахнул все это одним движением меча и пинками отправил в ров. Потом водрузил над дверью голову Дер Дака и уселся под ней.
- Принесите еды и питья, - приказал он. Воцарилось молчание, и Эсон положил руку на меч. Тогда один из воинов повторил приказ женщине, оказавшейся неподалеку. Расслабив мышцы, Эсон оторвал клок меха и принялся вытирать им меч. Перед ним стояла Найкери.
- Тебе следовало ждать снаружи, - проговорил он.
- Я видела, как все было. Ты победил. Мои родичи бывали здесь, а на женщин здешние воины не обращают внимания.
- Сядь сзади, так, чтобы тебя не было видно.
- Что ты собираешься теперь делать? - спросила она, обходя его сбоку. Здесь такая вонь.
- Я хочу поесть.
- А потом?
Он заворчал - потому что не знал, как ответить. Подошла девушка, поставила перед ним две чаши. Одну, с кислым молоком, он осушил почти целиком, прежде чем обратиться к другой, наполненной мягким сыром. Эсон отправлял его пальцем в рот, когда один из воинов стал перед ним.
- Я - Ар Апа, - сказав это, воин опустился на корточки. Он долго молчал. Не отвечая, Эсон продолжал есть. И воин ударил себя в грудь. - Я - убийца, я охотник, я бежал сотню ночей и убил сотню оленей. Я сразил Сетерна в битве, которая продолжалась целых десять ночей, и голова его висит над моей дверью.
- Ты убивал моих родичей возле копи? - холодно осадил его недовольный бахвальством Эсон. Ар Апа развел пустыми ладонями.
- Это дело рук Дер Дака. И других. С ним были воины из Дан Уала. Им дали богатые подарки, чтобы все вместе шли к копи. Многие не вернулись.
- Их вел Уала?
- Уала вел их, но шли они не поэтому, - Ар Апе было не по себе. - Он дал им подарки, еще до того как они вышли. - Невзирая на все хвастовство, Ар Апа не хотел лишний раз произносить это имя и только кивнул в сторону.
- Темный Человек?
Ар Апа кивнул и вновь начал хвастать. Эсон не слушал: в конце концов, слова то и дело почти повторялись. Но шепот Найкери сзади он расслышал и согласно кивнул, повторив ее слова вслух:
- Ты хочешь быть быком-вождем?
Ар Апа не дал прямого ответа, чтобы Эсон не смог подумать, что он вызывает его на бой; йерний уже видел, на что способен бронзовый меч.
- Племени нужен бык-вождь.
- Верно. Бык-вождь будет.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Лето миновало, ночи делались холоднее, и по утрам иней все чаще серебрил траву. Только что встало солнце - лучи его пробивались между стволов деревьев, обступивших расчистку и бросавших на землю долгие тени. Воздух был тих, и первая струйка дыма поднималась в безоблачное голубое небо словно указующий перст. Эйас нагнулся к костру, подложил сухих веток и принялся ворошить палкой уголья. Потом зевнул, почесал под мышкой другим концом палки. Полусонное выражение еще не оставило его лица, порванная губа отвисла еще ниже.
Скрипнуло по дереву дерево: из сменившей навес крытой хижины появился Интеб. Чтобы выйти из низкой двери, приходилось сгибаться. На плечи египтянина было накинуто одеяло, поежившись он поспешил устроиться возле огня, рядом с покрытым шрамами кулачным бойцом. Стараясь расположиться поближе к огню, египтянин коснулся одеялом углей, запахло паленой шерстью. Интеб дрожал, смуглая кожа южанина посерела.
- До зимы еще далеко, а мои кости уже ноют от холода, - пробормотал он. Эйас криво усмехнулся:
- Пока еще ничего. Днем тепло, солнце греет. Зимой ляжет снег, белый, холодный, - сугробы выше твоей головы.
- Так пусть же Ра в мудрости своей растопит этот снег или пришлет сюда микенский корабль прежде, чем настанет зима. Недобрый край.
- Ко мне он добр, египтянин. Куда добрее, чем был бы Египет. В день горстка зерна, жара... молодым сдохнешь. А здесь я ем мясо - каждый день. Я его столько в жизни не съел. И женщины. Та, что готовит для мальчишек, - у нее ляжки и зад как у коровы! - в восторге Эйас хлопнул в ладоши, - есть за что подержаться. А когда вставишь, мычит как корова Отличная страна.
Интеб брезгливо раздул ноздри и потянул с угольев тлеющий край одеяла.
- Оставайся здесь, Эйас. Не хочу тебя обижать, но ты человек грубый и словно создан для этой грубой страны. Есть такие радости, о которых ты не имеешь представления. Может быть, просто попробовать не удалось. Доброе вино, тонкие яства, милые друзья, цивилизованные развлечения - мне так не хватает всего этого. В мире есть более изысканные радости, чем те, которыми оделяет тебя твоя толстозадая корова.
- Некоторым и такое по вкусу, - словно в подтверждение своих слов Эйас густо рыгнул.
- Не сомневаюсь. Но один мудрец сказал: люби мужчину, радуйся мальчику, а женщина пусть делает свое дело. У меня нет обязанностей по отношению к здешним женщинам, а мальчишки - грязны и не доставят никакого удовольствия.
Он не стал добавлять, что его самого в этот край могла привести лишь любовь. Что толку говорить об этом с покрытым шрамами рабом, харкающим и плюющим в огонь возле него. Солнце поднялось над ветвями, лик Ра теплом согрел руки его и лицо. Ранний ветерок взъерошил листву над головой, дубовый листок, покачиваясь, скользнул к ногам египтянина. Интеб подобрал его и с восхищением принялся разглядывать причудливо раскрашенный осенью лист. Позади него вновь взвизгнула дверь: к сидящим возле костра присоединился Эсон Кожа его еще несла запах Найкери; Интеб отвернулся, чтобы не ощущать его, потянулся за веткой.
- Самая погода для плавания, - проговорил Эсон, бросив взгляд на небо. Море гладкое - грести легко.
Корабль. Только о нем и думали они в эти дни. Эсон выразил общие мысли.
- У нас есть олово для него, - проговорил Эйас, глядя на заброшенный навес, под который складывали серебристые диски. - их было уже больше сорока дюжин. Упорные труды принесли результат.
- Он уже где-то в пути, - сказал Интеб, надеясь услышать слово в поддержку.
- Тебе лучше знать, - отвечал Эсон. - Ты был там, когда к отцу прибыл вестник. А моя память полна его бесконечными рассказами о том, насколько необходимо Микенам олово. Можно не сомневаться: Перимед вышлет сюда корабль, как только сумеет это сделать. Скорее всего, их задержала непогода - мы ведь сами видели, как свирепствует здесь океан. Корабль придет, и у нас уже есть олово для него. Приплывут халкеи, чтобы работать в копи, воины, чтобы ее охранять. А наше дело будет окончено.
