Филип Дик - Лейтесь, слёзы...
— Хорошо, — выдохнул Ясон, мало что чувствуя.
Позади него Рут Рей испустила сдавленный крик.
— Вы также, мисс, — сказал пол с нашивками, жестом дубинки приглашая ее подойти.
— Можно мне взять пальто? — робко спросила Рут.
— Идемте. — Ловко проскочив мимо Ясона, пол схватил Рут Рей за руку и быстро выволок ее в коридор.
— Делай, что велят, — грубо кинул ей вслед Ясон.
Рут захныкала.
— Да ведь меня в исправительно-трудовой лагерь посадят.
— Нет, — возразил Ясон. — Тебя, скорее всего, убьют.
— А ты и впрямь славный парень, — прокомментировал его слова один из полов (без нашивок), пока он и его коллеги подгоняли Рут Рей и Ясона вниз по лестнице из сварочного железа к первому этажу. Там, в одной из ниш, был припаркован полицейский фургон. Вокруг фургона, опустив трубострелы, лениво слонялись еще несколько полов. Выглядели они вялыми и уставшими.
— Покажите ваш УД, — велел Ясону пол с нашивками, протягивая руку в ожидании.
— У меня только полицейский пропуск на семь суток, — сказал Ясон. Руки его тряслись; наконец он выудил из кармана пропуск и отдал его полу.
Внимательно изучив пропуск, главный пол сказал:
— Вы свободно, по своей воле признаете, что вы Ясон Тавернер?
— Да, — ответил Ясон.
Двое полов умело обыскали его на предмет оружия. Ясон молча повиновался, по-прежнему мало что чувствуя. В голове сидело только половинчатое и бессмысленное желание сделать то, что ему следовало сделать: убраться прочь. Из Вегаса. Все равно куда.
— Мистер Тавернер, — сказал главный пол. — Полицейское управление Лос-Анджелеса велело нам взять вас в предупредительное заключение ради вашей же безопасности и благополучия и с должными мерами предосторожности целым и невредимым доставить вас в здание Полицейской академии Лос-Анджелеса, что мы теперь и сделаем. Есть ли у вас какие-либо жалобы на то, как с вами обращались?
— Нет, — ответил Ясон. — Пока нет.
— Тогда войдите в заднюю секцию шустреца-фургона, — сказал пол, указывая на открытые дверцы.
Ясон так и сделал.
Рут Рей, которую усадили рядом с ним, хныкала себе под нос во тьме, воцарившейся, когда дверцы с шумом захлопнули и заперли. Ясон обнял ее и поцеловал в лоб.
— Что ты такого сделал, — прохрипела она сквозь рыдания своим пропитым голосом, — что нас теперь за это убьют?
Пол, забравшийся вместе с ними в заднюю секцию фургона, но через кабину, сказал:
— Мы не собираемся убивать вас, мисс. Мы просто транспортируем вас обратно в Лос-Анджелес. Только и всего. Успокойтесь.
— Терпеть не могу Лос-Анджелес, — захныкала Рут Рей. — Я там сто лет не была. Ненавижу этот Лос-Анджелес. — Она с диким видом озиралась.
— Я тоже, — сказал пол, запирая дверцу, отделяющую заднюю секцию от кабины, и бросая ключ в щель оставшимся снаружи полам. — Но с этим приходится свыкаться; управление находится именно там.
— Мою квартиру, наверное, теперь на уши поставят, — ныла Рут Рей. — Все перероют, переломают.
— Все, подчистую, — без выражения произнес Ясон. Теперь у него болела голова. И тошнило. К тому же он страшно устал. — А к кому нас отвезут? К инспектору Макнульти?
— Скорее всего, нет, — словоохотливо отозвался пол, пока шустрец-фургон с шумом поднимался в ночное небо. — Про вас поют в песнях пьющие спиртную отраву и толкуют сидящие у врат. Вот, по их слову, генерал полиции Феликс Бакман и желает вас допросить. — Он пояснил: — Это из Шестьдесят восьмого псалма. Я сижу здесь с вами как Свидетель Иеговы Возрожденного, который в этот самый день и час творит новое небо и новую землю, и прежние уже не будут воспоминаемы и не придут на сердце. Исайя 65,17.
— Генерал полиции? — тупо переспросил Ясон.
— Так говорят, — отозвался усердный молодой пол. — Не знаю, что вы, ребята, натворили, но вы это как надо натворили.
Рут Рей зарыдала во тьме.
— Вся плоть подобна траве, — занудил богобоязненный пол. — Скорее всего — плохой анаше. У нас дитя рождается, нам косяк выпадает. Кривое следует выпрямить, а прямое — забить.
— У тебя сигаретки с марихуаной нет? — спросил его Ясон.
— Нет, уже кончились. — Богобоязненный пол постучал по металлической стенке, отделявшей их от кабины. — Эй, Ральф! Косяк братцу не одолжишь?
— Держи. — Из щели высунулся кусок зеленого рукава и ладонь с мятой пачкой «Голдиса».
— Спасибо, — закуривая, поблагодарил Ясон. — Хочешь штучку? — спросил он затем у Рут Рей.
— Хочу к Бобу, — захныкала женщина. — Хочу к моему мужу.
Ссутулившись, Ясон молча курил и размышлял.
— Не падай духом, — сказал ему из темноты богобоязненный пол.
— А что? — спросил Ясон.
— Исправительно-трудовые лагеря не так уж и плохи. В курсе начальной подготовки нас через один такой пропускали. Там есть душевые, кровати с матрасами, всякие развлечения вроде волейбола; можно даже иметь хобби — заниматься каким-нибудь рукоделием. Например, свечки отливать. Самому, своими руками. А твоя семья посылает тебе передачи. Кроме того, раз в месяц родные или друзья могут тебя навещать. — Он добавил: — А главное, можно молиться в любой церкви, которую ты выберешь.
— Церковь, которую я выбираю, — не без яду заметил Ясон, — это вольный, открытый мир.
После этого в фургоне воцарилось безмолвие, нарушаемое только шумным тарахтением мотора и всхлипами Рут Рей.
Глава 14
Двадцать минут спустя полицейский шустрец-фургон приземлился на крышу здания Полицейской академии Лос-Анджелеса.
Ясон Тавернер скованно выбрался наружу, огляделся, вдохнув в себя грязный, мглистый от смога воздух, снова увидел над собой тусклую желтизну крупнейшего здания в Северной Америке — и повернулся было помочь вылезти Рут Рей, но богобоязненный и дружелюбный молодой пол уже успел это сделать.
Вокруг уже собралась группка лос-анджелесских полов, заинтересованно их разглядывая. Все они были с виду веселыми, безмятежными и любознательными. Не усмотрев в них никакой злобности, Ясон подумал: «Когда они тебя уже взяли, они добрые. Вот когда они еще только ловят тебя в свои сети, они злые и жестокие. Потому что тогда у тебя остается шанс улизнуть. А здесь, сейчас такой шанс потерян».
— Суицидных попыток не было? — спросил у богобоязненного пола лос-анджелесский сержант.
— Никак нет, сэр.
Вот, стало быть, зачем он там с ними торчал.
Ясону такое даже в голову не приходило. Рут Рей, скорее всего, тоже… Хотя, пожалуй, скользнула мысль о чем-то таком мрачном, бессмысленном — но именно что скользнула.
