Роберт Хайнлайн - Антология научно-фантастических рассказов
— Никакое это не осязательное ощущение, — сказала она. — Мне просто нравится, как они хрустят на зубах.
Она отошла от стола, и все услышали, как хлопнула дверь в ее комнате.
— Пусть уходит, — сказал Томми, не оборачиваясь. Он пожал плечами. — Давайте дальше! Начнем следующую часть игры. Какой призыв начинается со слов “Крепче, резче…”? Думайте, думайте. Вы знаете! Ну!
— Крепче, резче и ясней,
Лучше пахнет по весне! —
заверещали детские голоса. Детские лица засияли от удовольствия. Они отгадали правильно.
Томми уже руководит ими, думала групповая мама. Она была в восторге. Игра в новинки продолжалась. Дети расшумелись. Групповой дом — ввиду резкого увеличения числа потребителей за последнее время все новые групповые дома строились на море, — групповой дом начал мягко раскачиваться на приливной волне.
На следующий день занимались Прикладным Выбором Товаров, в группе это звали магазинным днем. Темой сегодня были моющие и чистящие средства.
Групповой папа повел всех в универмаг, Они позавтракали у фонтанчика с газированной водой, они играли среди пластиковых скал Детского Мира Чудес. В два часа дети, смеясь, начали засовывать свои детские карточки в отверстия торговых автоматов. Выбор товаров проходил быстро, потому что они знали, чего хотят. К четырем они вернулись в групповой дом.
— Что же ты принесла, Мариан? — спросила групповая мама, когда все показали свои приобретения и объяснили, почему они взяли именно эти товары. — Покажи нам, дорогая.
Мариан смотрела в землю. Она заложила руки за спину.
— Я ничего не принесла.
Наступила тишина. Тогда Томми сказал:
— Она принесла. Она подобрала что-то на детском коралловом острове. Это у нее в руке.
Групповой папа нежно разгибал пальцы Мариан.
— Дорогая, у тебя не должно быть секретов, — сказала групповая мама, — остальные показали все, что у них было.
Рука открылась.
Это был неправильной формы полупрозрачный камешек, в глубине которого поблескивали серебряные нити. Он был не очень красив — куда хуже, чем синтетические драгоценности.
— Это же просто камень, — сказал громко Томми, но групповой папа был осторожнее.
— Можешь оставить его себе, — сказал он Мариан, — мы достанем тебе маленькую коробочку, чтобы ты складывала в нее подобные вещи. Это будет называться: “память о моих посещениях универмага”.
— Как хорошо придумано, — сказала групповая мама, стараясь побороть зябкое чувство в груди. — Мы сделаем такие коробочки для всех детей. Правда, нам рано еще заниматься коллекционированием, но ничего страшного не случится, если мы начнем готовиться к этим занятиям сейчас.
Мариан раскрыла руку, камешек покатился по столу и упал на пол.
— Я его не хочу, — сказала она, часто мигая. — Если у всех будут такие, то я не хочу.
Слезы катились по ее щекам, но она ушла, высоко подняв голову.
Ночью групповые родители долго беседовали о ней. Они были взволнованы. Не стоило бранить Гиль-ду за качество воспитательной работы. Они хотели одного: спасти в лице Мариан будущего потребителя. В конце концов лучшее — это постоянно и мягко воздействовать на нее хорошими примерами. И тут им должен был помочь Томми.
Кризис наступил через двое суток, в день Доставки кукол и игрушек. Мариан пришла в группу вечером того дня, когда играли в Выбор кукол и игрушек по Каталогу. И групповая мама выбрала ей подарок, как она всегда делала для детей, которые не умели сделать выбора сами.
Групповая мама увлеклась сперва куклами-тройняшками, изумительным пособием для воспитания из маленьких девочек потребительниц, но в конце концов остановилась на голыше в натуральную величину, с мягкой пластиковой кожей: голыш ходил, говорил и пачкал пеленки.
Игрушки и куклы были распределены. Мариан в тишине распаковала свою новую собственность, посмотрела на нее, не изменившись в лице. Потом взяла куклу к себе в комнату, хотя другие дети остались с игрушками в общем зале.
Через час групповую маму вызвал из кухни Томми.
— Посмотрите, — сказал он таинственно. Глаза его горели. — Только тихо!
Он провел ее по коридору к комнате Мариан и чуточку приоткрыл дверь.
Сначала групповая мама не поверила своим глазам. Пластик очень трудно разорвать, и Мариан, наверно, пришлось потратить много сил и сообразительности, чтобы это сделать. Впоследствии групповая мама пришла к заключению, что Мариан положила голову куклы под ножку стола, а сама взобралась наверх и прыгала на столе до тех пор, пока голова куклы не треснула. Как бы то ни было, куски куклы валялись на полу, а Мариан кромсала ее лицо тупыми ножницами.
Групповая мама поддалась вспышке ярости. Она сорвалась в комнату, схватила Мариан за плечи и начала ее трясти.
— Ты испорченная, дрянная девочка, — говорила она с чувством. — Как ты смеешь! Ты сломала куклу! Ты дрянная девочка! Такую прекрасную куклу!
Она отпустила Мариан так неожиданно, что та не удержалась и ударилась о стену. Несколько секунд групповая мама боролась с собой. Наконец спросила:
— Почему ты это сделала?
Мариан смотрела на нее светлыми отчаянными глазами.
— Я ее ненавижу, — сказала она. — Я ее ненавижу. Я хочу ту куклу, что была у меня раньше. Я хочу ту куклу, которую я любила.
Она громко всхлипывала.
— Я не хочу любить только новые вещи!
Перед лицом такого провала в воспитании потребителя групповой маме ничего не оставалось, как позвонить в Управление Воспитания детей. Через полчаса они, очень вежливые и любезные, приехали и взяли с собой все еще плачущую Мариан.
Ночью, лежа в постели с групповым папой, групповая мама постаралась оптимистически взглянуть на вещи.
— Они се переубедят, не так ли? — спрашивала она. — В клинике перевоспитания ей докажут, что она была не права. Правда, они ее переубедят?
— Хм, — промычал групповой папа. Потом неожиданно коротко засмеялся. — Я думал… — сказал он, — предположим, что клиника ей не поможет. Тогда ее переведут в другую. А если и это не поможет? Они ведь не сдадутся, они примутся за глубокий анализ.
— Ну и что? — спросила групповая мама довольно резко, потому что ей не понравились перспективы, нарисованные групповым папой.
— Я просто думаю. В конце концов из нее сделают потребителя. Она многое усвоит. А когда дело дойдет до психотерапии…
Мариан станет в конце концов потребителем, несмотря ни на что! Групповая мама хихикнула. Теперь она почувствовала себя лучше. Групповой папа все так хорошо понимает!
