Марина Дяченко - Парусная птица. Сборник повестей, рассказов и сказок
Мою левую ногу свело судорогой от напряжения. Как долго я еще выдержу? Когда полечу с коня вниз головой, перестав быть офорлом и сделавшись падалью?
Перед глазами мелькала дорога. Лента пыли из–под копыт. Застывшие колосья. Лицо Усача: как он взвизгнул «Беги», а сам остался на месте. Как он дрожал, на закате ожидая нас в Холмовом лесу – на условленном месте. Светлые Холмы уже сделались добычей йолльцев, мы с дедом жили в лесу, который кормил нас и защищал. Ягода к тому времени погибла, став жертвой предательства, а Усач то пропадал у себя на болотах, то появлялся снова. И вот Усач пришел… нет, прибежал, он почти всегда бегал, тяжело дышал и вытирал мокрую безусую губу… Он прибежал, чтобы сказать: за Кружелью видели большой йолльский отряд.
«Вина может считаться доказанной только тогда, когда есть неопровержимые… факты. Свидетельские показания». Как упрямо этот йоллец держится за свои представления о законе… Как дотошно соблюдает кем–то установленные правила – и тратит, безжалостно тратит на них последние минуты жизни…
А я готов осудить Усача. Не Усача даже – Крикуна, на которого пала отдаленная тень подозрения. Жаль, что человеческие корни невидимы… Если бы их можно было выкопать из небесной дымки, как из душистой земли, взять на ладонь и рассмотреть: вот гнильца… Вот неизлечимая болезнь корневища… А вот чистые, белые, крепкие корни, идущие глубоко, глубоко…
Я свалился с коня.
Сам не знаю, как это получилось. Наверное, я на мгновение уснул. На одно–единственное мгновение. А когда очнулся, надо мной были звезды. Гудела голова, болела и дергала каждая жилка, в лицо заглядывала луна… А вдалеке разворачивал коня йолльский маг, в полутьме сверкали его глаза и светился перстень на пальце.
– Осот?!
Я сел. Кружился мир перед глазами; моя нелюдь отошла в сторону от дороги и ждала, переступая с ноги на ногу, нервно подергивая хвостом.
– Ты что? – маг был уже совсем близко. – Ты цел?
– Да, – я еле ворочал языком. – Поднимись… на ту гору. Посмотри… Здесь дорога видна вперед на два поворота.
– Без фокусов, – сказал он сухо. – Я тебя достану и на расстоянии.
– Я тоже… Поторопись. Я хочу, наконец, отдохнуть.
* * *
Мы нагнали его почти через час. Услышав, как я и предполагал, издали топот копыт, он не стал прятаться в развалах камней, а рванулся через каменистый гребень – на ту сторону гряды.
– Стой!
Глядя, как он бежит, перепрыгивая с камня на камень, я окончательно узнал его. Прошло двадцать три года, он постарел, отяжелел, обзавелся усами и бородой… Но я его узнал.
– Стой! Именем Йолля!
Белая молния ударила в камень у ног беглеца. Бывший Усач, а ныне Крикун, припустил быстрее – он бежал из последних сил, он взлетел на гребень, еще миг – и он пропадет из виду, тогда магу будет его не достать!
– Стой, Усач! – крикнул я.
Он обернулся на ходу, оступился – и покатился вниз, с обрыва, по камням.
Луну заволокло тучами. Сделалось очень темно. Я видел только сине–фиолетовые искры, проскакивавшие по стальному с перламутром кольцу у мага на пальце. Аррф остановился в нескольких шагах от меня.
– Что там, на той стороне?
– Обрыв, довольно крутой…
– Ты его слышишь?
Я прислушался. Шуршали, скатываясь по склону, камушки.
– Усач! – позвал я.
Ответа не было.
Кольцо на пальце мага загорелось ярче. Осветило камни на несколько шагов вокруг – тусклым, дрожащим, перламутровым светом. Осторожно ступая, выбирая, куда ставить ногу, я двинулся за Аррфом – он торопился, иногда спотыкался и бормотал сквозь зубы самые крепкие йолльские ругательства.
Мы поднялись на самый гребень. Наших лиц коснулся едва ощутимый ветер. Маг вытянул руку над головой: кольцо осветило крутой спуск, почти отвесный, мертвую сосну с кривыми, вцепившимися в склон камнями, и тучу пыли над самой землей.
– Усач!
Тишина.
Не спрашивая у меня совета, маг двинулся вниз. То и дело рискуя свалиться, перебираясь с камня на камень. Я, поколебавшись, пошел за ним. Добравшись до сухой сосны, мы оба, не сговариваясь, остановились передохнуть.
– Усач!
Глухой стон.
* * *
Он лежал, наполовину заваленный камнем. Наших с Аррфом сил едва хватило, чтобы этот камень откатить. В холодном свете кольца кровь казалась черной.
Раненый схватил воздух ртом. Под носом, на неухоженной щетке усов, выступила мутная капля.
– Осссот… я так и знал, что ты… еще вернешься.
У него были переломаны ребра. Что–то надрывалось и булькало в груди при каждой попытке вздохнуть.
– Ты не лекарь? – растерянно спросил я у мага. Тот покачал головой. Опустился рядом с раненым на колени:
– Ты веснар?
– Д–да.
– Усач! – выкрикнул я. – Это ты…
– Да! Потому что… они… мою семью… сказали… убьют, если не приведу… старого Осота… я привел. Я привел! Не смогли… мальчишку… Я так и знал. Все время… ждал… мальчишка Осот.
– Ты убил барона Нэфа, чтобы навести меня на Осота? – почти выкрикнул Аррф. – Чтобы убить свидетеля – моими руками?
– Нет. Нет. Я не убивал… никого. Даже тогда… на холме… Вы убивали их, два Осота. Убивали йолльцев. Я только делал вид… Я не могу убивать, – его лицо исказилось. – Я привел их… на гребень Песчанки. Чтобы спасти семью. А ты бы сделал иначе?!
– Ты врешь, – сказал я, отлично зная, что соврать йолльскому магу – невозможно.
Усач хотел было оспаривать, но кровь у него изо рта хлынула ручьем.
– Что, веснары не умеют врачевать? – спросил Аррф у своего кольца.
Я мог затянуть небольшую рану. Царапину. Но не срастить переломанный позвоночник.
– Кто убил барона, если не ты? Кто тогда убил барона?!
– Я никого никогда… – повторил он еле слышно.
– Не убивал? Только подставлял под чужие стрелы, так?!
– Н–нет… Только чтобы спасти. Своих. Мать, отец, сес…тра…
– А Ягода? Кто предал Ягоду? Тоже ты?
– Ее свекровь. Мать ее мужа… Бабка ее сына… Осот!
И он умер с моим именем на устах. Не то моим, не то моего деда.
* * *
– Йолльцы взяли в заложники его семью.
– Потому что ты и твой дед продолжали убивать людей.
– Йолльцев.
– Людей!
Все, что мы смогли сделать для бывшего Усача – перенести его тело на обочину дороги. Чтобы родственники могли забрать его и отнести в поселок.
– Йолльцы взяли в заложники его семью! Невинных!
– А те, кого вы убивали – чем они были виноваты?
– Они пришли на нашу землю непрошеными.
– Они спасли тысячи жизней! Одни только эпидемии красной чумы…
– Лучше чума, чем нашествие!
Снова был рассвет. И снова я встречал его рядом с магом. И мне совсем не хотелось спать – только мир вокруг стал прозрачным и звонким, как сахарный домик на палочке.
