Марина и Сергей Дяченко - Рубеж. Пентакль
– Я жениться хочу, – шепотом сообщил клиент.
Глеб к тому моменту был так раздражен и расстроен, что чуть не сказал вслух: вот и молодец!
– Если бы не это, – в голосе клиента послышалась тоска, – я бы никогда… У меня брат маленький, мать одна… Студент я. Мехмат, второй курс… Бабок нет. Заработать негде. А нам… понимаете, Глеб, нам негде жить. И ее родители против. Нам очень нужны деньги.
Глеб молчал. Выпала роса, трава сделалась мокрой, дорожка выскальзывала из-под кроссовок.
– Я крещеный, – мрачно признался клиент.
Очкастый Миша принимал происходящее всерьез. И философ, как ни странно, понимал его. Так случилось, что оба они оказались в лесу среди ночи по одной и той же причине, решая одну и ту же проблему.
Где-то неподалеку «включился» соловей.
– Я знаю, – Миша говорил еле слышно, слова прятались за далекое кваканье лягушек, за соловьиные излияния, – нечистый клад… не дается в руки… пока не прольешь невинной крови. – Он чуть заметно кивнул вперед, где Оля храбро форсировала упавшее дерево. – Я знаю… Может, попадется чистый клад? Бывает такое?
– Редко, – честно признался Глеб.
Миша замолчал. Глаз клиента не было видно за стеклами очков, в которых отражались лес, отблески фонариков, вереница прыгающих теней. Глебу захотелось сказать: все, хватит, пошли назад, пока нас комары не съели!..
Будто услышав его мысли, Миша споткнулся и остановился.
– Оля! – крикнул Глеб вслед удаляющемуся фонарику и поразился, как глухо, потусторонне звучит голос. – Погоди!
– Оля, – шепотом повторил Миша. – Она красивая.
– Туда или назад? – грубовато осведомился Глеб.
Миша снял очки, протер полой тенниски. Спросил очень тихо:
– Можно я закурю?
– Придем на место – покуришь, – отрезал Глеб. И снова поразился себе: будто кто-то другой сказал, по-хозяйски и жестко.
– Оля, – повторил Миша с тоской. – Что вы ей сказали? Как заманили?
Глеб хотел спросить «Что?», но вовремя прикусил язык. Ничего, на муки совести у Миши осталось совсем немного времени: побродят по лесу еще часок, покроются царапинами от кустов и волдырями от комариных укусов, и он, ведьмак, скажет честно: увели цветок папоротника, увели из-под носа…
– Вы идете? – крикнула из темноты Оля.
Глеб посмотрел на Мишу. Тот собрался с силами, нацепил очки, вытер нос, решительно кивнул.
– Идем! – крикнул Глеб.
И они пошли.
8– Вот эта, – Глеб осмотрелся, – вот эта кочка. До полуночи осталось, – он подсветил циферблат часов, – три минуты. Мы с Олей отойдем, а ты стой и смотри… Когда увидишь, что цветет папоротник, – хватай первым. И не оборачивайся, что бы там ни было!
Они отошли и стали в нескольких шагах за спиной клиента.
Оля в самом деле знала лесок как свои пять пальцев – даже ночью ухитрилась вывести экспедицию на поляну, будто специально предназначенную для поисков цветущего папоротника. Растение – современник динозавров имелось здесь в изобилии, папоротники стояли сплошным строем и в некоторых местах были клиенту по пояс.
– Что теперь? – спросил Глеб, касаясь губами теплого Олиного уха.
Она улыбнулась и чмокнула его в щеку. Глеб глубоко задышал; комары, соловьи, глупая история с поисками кладов, ночной ветерок, холодящий лопатки, Олины духи – «Диариссимо» – ландыш…
Он обнял филологичку за плечи, и в этот момент клиент тихо вскрикнул.
– Глеб, смотри! – вздрогнула Ольга.
В темной зелени папоротников теплился живой огонек. Мерцал, переливался, исходя дрожащим внутренним светом, манил, притягивая взгляд. Глеб готов был поклясться, что минуту назад никакого огонька здесь не наблюдалось. И вот пожалуйста.
Миша вдруг подобрался, напрягся, даже силуэт его неуловимо изменился. Клиент сделался похож на хищную птицу. Когда он решительно шагнул к светящемуся чудо-цветку, навстречу ударил порыв ледяного ветра. Зловещий шепот наполнил заросли, с похоронным унынием заскрипели деревья. Глеба мороз продрал по коже, а Миша как ни в чем не бывало шел к вожделенной цели, втаптывая в землю резные листья.
«Да ведь он ни капельки не боится! Вот тебе и мямля-очкарик. Господи, он же нас за нос водил! Несчастный, бедный женишок, страдалец-мученик!..»
Сердце ударило трепака. Начиная понимать, кто на самом деле тихоня Михаил и зачем он приволок в Медвежий Яр нового сотрудника ковена, Глеб едва не схватился за голову. Только самый распоследний олух не догадался бы сразу, что скромного заместителя менеджера по информации, чье дело – компьютер да файлы, никто не стал бы посылать на фактически полевые испытания. Разве что с целью проверки одного-единственного факта биографии нового коллеги – происхождения!
«Тест на вшивость!»
…конкурс продолжался.
– А зачем ты соврала про Басаврюка?
– А иначе бы он тебя не взял.
– А если он проверит?
– Как? – Оля рассмеялась.
Сейчас смех выходил обоим боком.
Вокруг цветка заклубился туман, в котором роились… Нет, это просто игра теней! Мираж, галлюцинация! Увы, глаза упрямо говорили обратное. Оскал бесовских харь, слюнявые пасти, свиные рыла и совсем уж неведомые страхолюдины – слизистые мухоморы со щупальцами, гиганты-сколопендры с кожистыми крыльями, волосатые клубки окружили цветок, загораживая теплый огонь. «Клиент» остановился, словно услышав беззвучный окрик.
Обернулся.
Сунул руку за пазуху.
В молочно-желтом свете месяца Глеб увидел, как лицо Михаила расколола кривая ухмылка.
– Не дается, – развел руками «чей-то племянник», как называл его за глаза умный старичок Игорь Родионович, а иными словами – вступивший в свои права главный менеджер ковена. В правой руке Миши тускло блеснуло широкое, чуть изогнутое лезвие. – Кровь нужна. Я ж говорил…
«Нож! У него – нож! Специально прихватил. Заранее знал, подготовился, гад! Ему нужна кровь. Красной порукой вяжет… Кровь? Чья?! Оля?!!»
– Сдурел? Дай сюда нож!
Голос был хриплый, чужой. Плечом Глеб пытался незаметно оттеснить Ольгу назад, но получалось скверно. Девушку, судя по всему, парализовало страхом. Она лишь отчаянно дышала философу в ухо, не в силах сдвинуться с места.
– Спасибо, что помочь хотите. – В голосе Михаила проступили глумливые нотки.
