Филип Дик - Небесное око
– Скажи, – обратился он к Силки, – тебя не беспокоит, куда-то вдруг пропала Россия?
– Вдруг чего?.. – Силки оторвала взгляд от иллюстрированного журнала.
– Забудь! – махнул рукой Джек. Отшвырнув газету, он отправился на кухню. – От этого можно свихнуться! – бросил он жене.
– От чего, дорогой?
– Им всем просто наплевать!
Марша краем уха слышала их разговор.
– Но России ведь никогда и не было!.. Зачем же беспокоиться о ней?
– А побеспокоиться следовало бы. Если бы миссис Притчет упразднила письменность, тоже бы никто не волновался. Даже не почувствовал бы потери, понимаешь?
– Если не чувствуешь потери, – задумчиво проговорила Марша, – стоит ли о ней говорить?
Джека сразила неоспоримость логики. И теперь, пока обе женщины накрывали на стол, он пребывал в задумчивости.
– Но это еще хуже! – вновь наехал он на Маршу. – Худшее из всего, что происходит. Эдит Притчет перекраивает мир, коверкает судьбы людей, а они даже не замечают. Это ужасно.
– Почему?! – взорвалась Марша. – Может, наоборот… – Понизив голос, она кивнула в сторону Силки. – Что ж тут ужасного? Неужели раньше она была лучше?
– Речь не об этом. Вопрос в другом… – Джек сердито направился вслед за женой. – От Силки не осталось и следа. Теперь это совсем другая личность. Восковая фигура, слепленная госпожой Притчет и подсунутая на прежнее место.
– А мне кажется, что это именно Силки.
– Ты же никогда ее раньше не видела.
– И слава богу! – парировала Марша.
Жутковатое подозрение медленно заползало Джеку в мозг.
– Тебе это, видно, по душе! – тихо проговорил Джек. – Ты бы предпочла, чтоб все оставалось без изменений.
– Я этого не говорила, – уклонилась Марша от прямого ответа.
– Да, да! Тебе нравятся эти… нововведения!
Марша остановилась на пороге кухни с ложками и вилками в руках.
– Я об этом сегодня думала. Знаешь, действительно, теперь все намного чище и приличней. Нет того безобразия. Проще стало, что ли. Пришло в некое подобие порядка!
– Только осталось не так уж много.
– Ну и что?
– Может статься, мы сами еще окажемся нежелательными фрагментами. Ты не подумала об этом? – Джек возмущенно ткнул кулаком в стену. – Мы под колпаком! Оглянись вокруг – нас уже перекроили, слепили по-новому. Мы – бесполые уродцы. Тебе это нравится?
Марша не нашлась, что ответить.
– Тебе нравится!.. – задохнулся от ужаса Гамильтон.
– Позже поговорим, – сухо заметила Марша, унося столовые приборы.
Схватив жену за руку, Гамильтон грубо потащил ее назад.
– Ответь! Тебе нравится, как все закрутилось? Ты, может быть, рада, что суетливая толстая старуха изгоняет секс из этого мира!
– Если честно, – медленно проговорила Марша, – на мой взгляд, небольшая чистка миру не повредит. И если мужики не могут держать себя в руках… или не хотят…
– Должен тебе кое-что сказать, дорогая! – угрожающе заворчал Джек. – Еще быстрей, чем Эдит Притчет упраздняет реалии, я собираюсь их возродить. И первым я верну секс. Прямо с сегодняшней ночи.
– Ну конечно, конечно! Ты ведь чокнулся на сексе, только об этом и думаешь!
– Буду трахаться с подругой! – Гамильтон мотнул головой в сторону гостиной, где Силки умиротворенно расправляла скатерть на столе. – Затащу ее вниз – и поехали!
– Милый, – деловито заметила Марша, – это невозможно.
– Почему?..
– Она… – Марша сделала неопределенный жест, – у нее нет того, что тебе нужно…
– А в остальном тебе наплевать?
– Ну не сходи с ума. Это беспредметный разговор. Ты ведь не стал бы спорить о розовых крокодилах. Их не существу-у-ет!
Широким шагом Гамильтон ринулся в гостиную и схватил Силки за руку.
– Пошли! – отрывисто приказал он. – Спустимся в подвальчик послушать квартеты Бетховена.
Недоуменная девушка, спотыкаясь, неохотно побрела за Джеком.
– А как же обед?
– К черту обед! – Он рывком распахнул дверь на лестницу. – Поторопись, пока Притчет не упразднила музыку.
В подвале было холодно и сыро. Гамильтон включил обогреватель и спустил шторы. Когда вместе с теплом вернулся уют, Джек принялся пачками доставать пластинки.
– Что будем слушать? – спросил он нервно.
Перепуганная Силки жалась к дверям.
– Я хочу есть! Марша приготовила чудный обед…
– Только скот ест! – проворчал Гамильтон. – Отвратительное занятие. И неприличное! Я отменил его.
– Не понимаю! – жалобно заныла Силки.
Включив усилитель, Гамильтон подкрутил регуляторы.
– Что скажешь о моей системе? – гордо спросил он.
– М-м… симпатичная.
– Симпатичная… Параллельный выход в противофазе! Никаких искажений вплоть до тридцати тысяч герц. Одних низкочастотных колонок – четыре! Восемь – высокочастотных. Трансформаторы ручной работы. Алмазный звукосниматель, идеальная кинематика! – Он поставил пластинку на проигрыватель и, не удержавшись, добавил: – Способна крутить восьмитонный груз без потери скорости хотя бы на десятую процента! Неплохо?
– Угу.
Зазвучали «Дафнис и Хлоя»… Добрая половина фонотеки загадочным образом испарилась – в основном современные аранжировки или эксперименты с ударными. Миссис Притчет предпочитала добротных классиков: Бетховена, Шумана, тяжеловесные концерты, привычные для слуха человека пуританских устоев. Утрата любимой коллекции Бартока привела Джека в страшное уныние. Вещи Белы Бартока лучше всего ложились Джеку на душу, отзываясь самым интимным переживаниям. Нет, жить в мире миссис Притчет нельзя – старуха пострашней Тетраграмматона.
– Как теперь? – почти машинально спросил он, убавив свет лампы почти до нуля. – Больше не бьет в глаза?
– Она и не била, Джек! – откликнулась Силки. Смутное беспокойство отразилось у нее на лице. – Странно… Я не вижу, куда идти. Боюсь, упаду!..
– Упадешь – так найдем! – усмехнулся Гамильтон. – Что будешь пить? Где-то тут оставалась бутылочка виски.
Дернув дверцу бара, он опытной рукой пошарил внутри. Пальцы обхватили горлышко бутылки. Одновременно он нагнулся за стаканами. Бутылка показалась подозрительно легкой – ближайшее ознакомление подтвердило отсутствие выпивки.
– Тогда хлебнем мятного ликера, – вздохнул Джек. – О’кей?
«Дафнис и Хлоя» уже наполняли полутемную комнату великолепием страсти и неги. Джек подвел Силки к тахте и усадил девушку. Она послушно взяла рюмку ликера и чинно пригубила. Джек с видом судебного эксперта на месте преступления расхаживал взад-вперед, то регулируя звук, то убавляя свет. Потом взбил подушку на тахте, убедился в том, что дверь заперта на ключ. Сверху слышалось, как Марша суетится на кухне. Что ж, сама виновата…
