Сергей Болотников - Стуки-ДАО
А тут, понимаешь, работа! Видите ли, она себя чувствует бесполезной, ей хочется приносить пользу! А уборка в доме, это не польза? Нет? Я отчаянно воспротивился, но наткнулся на плотно сжатые губы и твердый взгляд. Вот это сочетание уже здорово стало меня раздражать. Сдерживая всплывающие откуда-то из-под пластов интеллигентного воспитания нецензурные ругательства я позволил ей - и чуть выпустил вожжи из рук. Тогда мне казалось, что я поступаю правильно - в конце концов, когда я буду приходить с работы, она уже будет дома, а значит, лично меня ее работа не коснется.
Лилия счастливо улыбалась, к ней вернулась вера в мою безграничную доброту и понятливость. Неделей позже она устроилась по своей профессии лингвист, в один гуманитарный институт. Платили там настоящие гроши, особенно практикантам и я упорно не видел смысла в подобном труде.
Труд этот аукнулся почти тут же - любовно заведенный мною распорядок дня непоправимо нарушился. Я приходил с работы и заставал обед только в стадии разогревания. Иногда у нас не было хлеба, или не было масла, или еще чего ни будь - досадные неприятные мелочи, которые для такого гурмана как я всегда представлялись достаточно важными. Я сидел на кухне, хмуро ожидая трапезы, а Лилия весело щебетала над ухом, перечисляя бесконечно занудные отношения у нее на работе. Там, кроме всего прочего, оказалось немало наших общих знакомых - вернее бывших знакомых, потому что для меня они к тому времени уже утратили всякую полезность и были отправлены в отставку. Лилия же, по-прежнему живо ими интересовалась. Я же думал об отвлеченном и с растущим раздражением созерцал пустую тарелку. Да, созерцая ее, как-то не тянуло думать о скрытой красоте вещей.
Лилия теперь здорово уставала - ее работа, плюс все те мелочи, что она должна была исполнять по дому. И, естественно, в этом ее исполнении потихоньку стали всплывать всякие недочеты. Лиля никогда не была особенной аккуратисткой, и не хватка времени пагубно повлияла на ее склонность к халтуре.
Вы понимаете о чем я? Меня всегда окружали красивые вещи - добротные, надежные, эстетичные. И вот пожалуйста - жена забывает повесить в шкаф мою любимую шелковую рубашку, и я вынужден идти на работу в некондиционной продукции фабрики "большевичка", которая мне попалась в самый последний момент. А ведь людей оценивают по внешнему виду! Или, скажем, отсутствие носовых платков в ящике комода, носков синего цвета в шкафу или вымытых чайных ложек на кухне - а Лилия в это время возится со своей работой толстой бумажной папкой, которую она не успела обработать в течение дня.
Я пытался терпеть - я вообще весьма терпелив, но елки палки, такие вот мелочи всегда говорят о неуважении к человеку! Так, что я вынужден был напоминать Лилии обо всех этих мелких недочетах - тогда я еще пытался сделать из нее идеал. Увы, можно сколько угодно гранить бутылочное стекло - бриллианта все равно не выйдет.
Она молча принимала все к сведению - да, сейчас, сейчас будет готово. Но мелкие промахи продолжали множиться.
Нечищеный ковер утром в субботу? Да пожалуйста! И пылесосить она его будет ближе к вечеру, надоедая мне своим "тайфуном" и скрипом сдвигаемой мебели, как раз в тот момент, когда я возлег на кушетку дабы насладиться томиком изысканных пятистиший Керая. На кухне в это время кипит (и выкипает) суп, а в ванной с ревом набирает обороты отжим стирмашинки. И все это одновременно.
Невозможно наслаждаться японской поэзией во время суматошной женской уборки - сутолочной и полной бессмысленных метаний из стороны в сторону вот что я вам скажу!
В конце концов, я выразил неудовольствие по этому поводу, и Лилия резко ответила мне, что она все это делала и раньше, просто я в это время был на работе. А сейчас у нее просто нету другого времени для...
- Но ведь я тебя предупреждал! - воскликнул я.
- Да, ты у нас все знаешь! - крикнула Лилия и, сжав зубы, продолжила борьбу с грязью.
- Вот именно! - сказал я, - знаю. И никогда не даю плохих советов.
- И не ошибаешься... - продолжила она, - ты у нас вообще идеал...
Мне не понравился сарказм промелькнувший в ее словах. Или мне только показалось, ведь Лилия сказала чистую правду! Как глупы иногда бывают обычные люди! Меня, например, всегда удивлял тот факт, что большинство продолжает на своих ошибках, даже после того как ты несколько раз приводил перед ними отрицательны примеры чужих.
Это ослиное упрямство, вдруг всплывшее в моей жене, подвигло меня на несколько разъяснительных бесед - я обстоятельно разъяснил Лилии, как важно делать свое дело качественно - только уделяя вниманию мелочам можно подняться над толпой, которая эти мелочи не видит в упор.
- Валера, но пойми меня, - сказала мне Лилия, - я ведь тоже устаю и у меня не все получается...
- Старайся, - сказал я, - путь самосовершенствования никогда не был легок.
И возвратился на кушетку (любимую кушетку в псевдоампирском стиле, которая завораживала меня своей варварски роскошной отделкой), где вновь погрузился в чтение.
Да, в отличие от Лилии я совершенствовался постоянно. Мои познания множились на глазах и я получал от чтения редких литературных трудов совершенно особенное удовольствие. Процесс получение новых знаний - это замечательное чувство, когда ты читаешь книгу, точно зная, что девяносто девять из ста человек попросту ее не осилят - ты буквально ощущаешь, как становишься выше! Элитарное чтиво громоздилось в спальне, занимая почти весь стеллаж и я регулярно пытался дать Лиле почитать что ни будь оттуда, но она всегда ссылалась на отсутствие времени.
А вот я точно знаю, что время на чтение всегда есть - другое дело когда нет желания...
Не знаю, может быть это и не очень хорошее качество, но меня всегда раздражали ограниченные люди. С ними можно общаться. Можно (и нужно) вести дела, но жить с ними достаточно тяжело. Безусловно, даже с самым невыносимым человеком можно общаться, если видеть его не дольше часа и не чаще, чем раз в три месяца. Но в моем случае, мне приходилось это делать почти постоянно. Устав от обделенных большой властью кретинов у себя на работе, я возвращался домой и заставал там негретый ужин, шум пылесоса, выжимающую стиральную машину и свою жену, которая рассказывает мне бесконечно занудную историю своего рабочего дня, а когда я пытаюсь заговорить о высоком, напоминает мне что надо заплатить за свет, воду, и что соседи сверху чуть нас не залили, и что, возможно, нам стоит подумать о дачном участке, дабы сажать там огурцы, помидоры, картошку и брюкву.
Знаете, я как-то не думал никогда о брюкве. Брюква, это, как-то... не возвышенно! Определенно не моего уровня.
Вот странно, я всегда считал себя практичным романтиком - как раз тот случай, когда жизнь правишь под себя, делая из нее сказку, а не мечтаешь о пустопорожнем. Но мне казалось, что и Лилия весьма романтична - повелась же она на мои разговоры о красоте в тот момент, когда мы прогуливались вдоль замусоренной речки? Хотя, если вспомнить... Лилька ведь тогда смотрела не на речку, а на меня! Была ли она романтичной хоть когда-то? Говорите, в женщине всегда есть место загадке? Но я боюсь, в нашем браке загадка была как раз во мне...
