Роберт Силверберг - Умирающий изнутри
Затем она спросила о результатах. Есть у кого-нибудь десять или больше попаданий? Нет, учитель. Девять? Восемь? Семь? У Нормана Геймлиха снова оказалось семь. Он гордился собой: Геймлих – читатель мыслей. Дэвид почувствовал отвращение при мысли, что у Геймлиха есть хотя бы кроха силы.
Шесть? У четверых получилось шесть. Пять? Четыре? Мисс Мюллер усердно подсчитывала результаты. Другие цифры? И тут Сидней Голдблат произнес:
– Мисс Мюллер, а как насчет нуля?
Она удивленно подняла на него глаза:
– Ноль? Есть кто-то, кто неправильно отметил все 25 карт?
– Дэвид Селиг.
Дэвид Селиг хотел провалиться под пол. Все глаза смотрели на него.
Жестокий смех преследовал его. Дэвид Селиг ошибся все 25 раз. Словно сказали, что Дэвид Селиг намочил трусики, Дэвид Селиг списал на экзамене, Дэвид Селиг зашел в туалет девочек. Стараясь скрыть свои способности, он сделался вдруг ужасно подозрительным. Мисс Мюллер строго сказала с видом оракула:
– Нулевой счет может быть тоже довольно значительным. Это может означать необыкновенно сильные ЭСВ способности, а вовсе не полное их отсутствие, как вы могли подумать.
О, Боже. Необыкновенно сильные экстрасенсорные способности. Она продолжала:
– Райн говорит о феномене «перемещения вперед» или «перемещения назад», при котором необыкновенно мощная экстрасенсорная сила может случайно фокусироваться на карте следующей или предыдущей или отстоящей на два-три номера вперед или назад. Поэтому может появиться результат ниже среднего уровня, когда на самом деле он великолепно попадает, только мимо цели!
Дэвид, разреши мне взглянуть на твои ответы.
– Да нет здесь ничего такого, мисс Мюллер. Я просто записывал свои догадки и кажется они все неправильные.
– Дай мне посмотреть.
Словно идя на эшафот, он нес ей листок. Она положила его рядом со своим списком и пыталась как-то совместить их, ища сдвиг. Но его наугад выбранные ошибочные ответы защитили его. Перемещение на одну карту вперед дало ему два попадания; назад – три. Ничего такого значительного. И все же мисс Мюллер не отпустила его.
– Я хочу снова испытать тебя, – сказала она. – Мы сделаем несколько попыток. Нулевой результат – очень интересен.
Она начала тасовать карты. Боже, боже, боже, где ты? Ах, звонок! Я спасен звонком!
– Ты можешь остаться после урока? – спросила она.
В страхе я покачал головой.
– Мне нужно подготовиться к геометрии, мисс Мюллер.
Она не отступала.
– Тогда завтра. Мы проведем тест завтра.
Боже! Всю ночь он провел без сна, обливаясь потом и дрожа от страха, и забылся только около четырех часов утра. Он надеялся, что мать оставит его дома, но вот незадача: в половине восьмого он уже трясся в автобусе.
Может, мисс Мюллер забудет о тесте? Но она не забыла. Роковые карты лежали на столе. Спасения не было. Он оказался в центре внимания. Ладно, Дэвид, на этот раз будь умнее.
– Ты готов начать? – спросила она, берясь за первую карту. В ее голове он увидел знак плюс.
– Квадрат, – произнес он.
Он видел круг.
– Волны.
Он видел еще один круг.
– Плюс.
Он видел звезды.
– Круг.
Он видел квадрат.
– Квадрат, – сказал он. Это один.
Он продолжал тщательно считать. Четыре неправильных ответа, затем один правильный. Три неправильных, еще один правильный. Располагая их в фальшивом беспорядке, он позволил себе пять попаданий в первом тесте. Во втором – четыре. В третьем – шесть. В четвертом – четыре. Не слишком ли средне, подумал он? Может, дать ей опыт с результатом один? Но она уже потеряла интерес.
– Я все-таки не понимаю твой нулевой результат, Дэвид, – говорила она ему. – Но мне все же кажется, что у тебя нет способности экстрасенсорного восприятия.
Он старался выглядеть разочарованным. Даже словно извинялся. «Извини, училка, у меня нет ЭСВ». Мальчик смиренно направился к своему месту.
В одно сияющее мгновение откровения, мисс Мюллер, я мог бы разрешить вопрос всей вашей жизни. Тягу к невероятному, непредсказуемому, неизвестному, иррациональному. Чудесному. Но я не смог этого сделать. Я слишком дорожил своей шкурой, мисс Мюллер. Мне нужно было сохранить низкий уровень. Простите меня. Вместо того чтобы сказать вам правду, я сфальшивил, мисс Мюллер, и этим отослал вас к знакам зодиака, к людям из летающих тарелок, к тысячам сюрреальных вибраций, к миллионам апокалиптических звездных миров, хотя одного прикосновения моего разума к вашему могло быть достаточно, чтобы предотвратить ваше безумие. Одно мое прикосновение. Секунда. Миг.
21
Это дни страстей Дэвида, когда он корчился в муках на своей постели из гвоздей. Давайте побыстрее пройдем это. Тогда будет меньше страданий.
Вторник. День Выборов. Месяцами воздух наполнял шум предвыборной компании. Свободный мир выбирает нового лидера. Весь Бродвей запружен платформами с громкоговорителями и лозунгами. Наш следующий Президент!
Человек для всей Америки! Голосуйте! Голосуйте! Голосуйте! Голосуйте за X!
Голосуйте за Y! Пустые слова сливаются, расплываются и уплывают.
Республикрат. Демиканец. Буум. Зачем мне голосовать? Я не буду голосовать.
Я не голосую. Я не из их числа. Не из общей массы. Голосование для них.
Однажды, поздней осенью 1968-го, я стоял около Карнеги-холла, собираясь пойти в книжный магазин на другой стороне улицы, когда внезапно все движение на 57-й улице остановилось, а на тротуарах выросло вдруг, словно зубы дракона, несметное количество полицейских. На восток промчался кортеж мотоциклистов, и – ото! – в черном лимузине проехал сам Ричард М. Никсон, Президент Соединенных Штатов Америки, весело помахивая рукой собравшейся публике. Я подумал, вот наконец моя большая удача. Я загляну в его голову и приобщусь к великим Государственным тайнам, я пойму, что отличает наших лидеров от простых смертных. И я взглянул в его разум, а что я там обнаружил, я не скажу. Скажу только, что ничего такого особенного, что я ожидал. С тех пор я не желаю иметь дела ни с политикой, ни с политиками.
Сегодня я останусь дома. Пусть выберут Президента без моей помощи.
Среда. Я начеркал по нескольку строчек в наполовину законченной курсовой Йайа Лумумбы и других таких же работах. Перерыв. Звонит Юдифь.
– Вечеринка, – говорит она. – Ты приглашен. Там будут все.
– Вечеринка? Кто? Где? Зачем? Когда?
– В субботу вечером. Около Коламбии. Хозяин – Клод Германт. Ты его знаешь? Профессор французской литературы. – «Нет, его зовут не Германт. Я изменил имя, чтобы защитить виновного». – Один из этих новых профессоров.
Молодой, динамичный, красивый, друг Симона де Бовуара. Я приду с Карлом.
