Борис Иванов - Участник поисков
Хамить мальчонка вроде не стал — чинно уселся на лавке справа от вальяжно развалившегося за самым удобным столиком Котяры и слева от стриженой уголовницы и принялся разглядывать их снизу вверх, как диковинных зверушек. Ноги у него до полу не дотянулись, а потому заплелись одна вокруг другой хитрым кренделем. Уголовница погладила малька по криво стриженной макушке.
От компании разило холодом, голодом. И кострами.
С видимым безразличием Коста выгрузился из-за стойки, обмахнул клетчатой салфеткой сначала соседний столик, а уж затем и тот, за которым устроились гости. Потом разместил на своей физиономии необходимый минимум вежливого внимания и осведомился, терпеливо глядя в пространство, чего, собственно, господам мастерам надобно.
— Нам... — определил Котяра, с глубоким пренебрежением рассматривая слегка засаленный буклет с меню. — Нам, э-э...
— Нам пару сандвичей, — опередил его малек. — Можно вчерашних... Для старших. А мне гренку, если можно. И можно тоже вчерашнюю. И колы на всех...
Тут Бэзил заставил его умолкнуть громогласным «И-и-и-эппп!!!» и страшно выпученными глазами, а Элли больно придавила ему ладонь, которой малек держался за скамью.
— Да, — весело заявила уголовница, игриво повернувшись к Косте тем из своих профилей, что можно было помещать на обложке модного журнала. — Подайте нам пару вчерашних сандвичей — только без лука и без печенки, разумеется, а также гренок для Орри. Проследите, чтобы гренок был вчерашний. Ну и, конечно, — всем колы. Только не из холодильника. На дворе прохладно, знаете ли.
Она задумалась, перебирая в тонких пальцах изъятое у Бэзила меню.
— Н-ну... Ну а к этому, будьте добры, добавить... Ага — вот! Копченых языков... Ну, чтобы хватило на всех... Языки у вас телячьи?
— Нет, мадам, свиные, — ответствовал Коста, принимая правила непонятной еще ему игры. — И, знаете ли, мадам, они не вчерашние...
Орри озадаченно крутил головой, переводя взгляд с Элли на Бэзила, а с Бэзила на Косту.
— Тогда — отставим языки, — милостиво приняла Элли шутку трактирщика. — Пусть это будут... пусть это будут... Ага — пусть это будут ростбифы!
— Просто ростбифы, мадам? — уточнил Коста.
— С гарниром, разумеется. И вовсе не обязательно вчерашние...
Элен мило улыбнулась и на лице у нее появилось мечтательное выражение.
— Итак, — все так же мечтая о чем-то, продолжила она, — просто ростбифы. По двойной порции. И мне... Мне лично — с кр...
Тут она запнулась, преодолевая что-то в себе, и решительно закончила:
— С кровью! Мне двойной ростбиф с кровью! Чтобы был почти сырой!
— Элли... — тихо произнес Бэзил, с опасливым упреком глядя на спутницу своим злым желтым глазом. — Что — Полнолуние?
— Бэзил! — томно отозвалась та и положила свою ладонь на его руку. — Луна, Бэзил... Это всего лишь Полнолуние Чистой Луны. Это не страшно. Двух ростбифов с кровью вполне хватит... Ты же ведь не хочешь, чтобы...
Бэзила передернуло.
— Нет, дорогая, не хочу... Но ты обещала...
— Ах... — вздохнула Элен. — Ведь это всего лишь коровы...
— Бог с тобой, Элли.
Бэзил погасил желтый огонь в глазах, отобрал у Каманеры меню и сделал вид, что углубился в него.
— Но все дела надо будет закончить пораньше... — буркнул он уже примирительно и зыркнул на подругу уже другим — непроницаемо-антрацитовым глазом. — Тебе надо убраться отсюда вовремя. До того как Больная Луна...
— Оставь это! — уже резко и нетерпеливо оборвала его Элен.
Орри не понял этого разговора. Эти двое вообще говорили много непонятного.
Тем временем Бэзил распорядился, чтобы Коста в дополнение к ростбифам обеспечил усталых путников еще кучей всякой снеди — пирожками с курятиной, крабовым салатом, бужениной, артишоками («Нет у меня никаких артишоков! Они там для красоты вставлены!» — невозмутимо поправил его Ставрос), принес свежую дыню, бутыль хереса и какао для малька. Коста глядел теперь уже не в пространство, а куда-то меж разноцветных глаз заказчика. И взгляд его становился все более и более подозрительным.
— Вы кончили? — осведомился он, мрачно смахивая со стола клетчатой тряпицей что-то одному ему только зримое и делая вид, что отчаянно старается, чтобы это «что-то» не попало в физиономии клиентов.
— Пожалуй, все, — подумав, заключил Бэзил. — Да, вот еще — не забудьте о зубочистках, пожалуйста...
— А ты помнишь, Котяра, — с чувством спросил его сполна испивший всю чашу унижения, преподнесенную ему клятым прощелыгой, Ставрос, — что у меня не подают в долг?
— Что за тон? — возмутился поименованный Котярой потомок тех самых Кацев из Гаммельна, которые...
— Так в чем же проблема? — разрядила назревающий конфликт милейшая и снова благорасположенная ко всему миру Элен. — Обслуга э-э... сомневается в нашей платежеспособности?
При этом она окинула Косту рассеянным взглядом, не оставляющим сомнений в том, что она и не думает держать его за кого-либо, кроме невоспитанного полового.
— Элен! — поспешил усугубить унижение старого приятеля Бэзил. — Ты ошибаешься! Это же не ночной сторож и не мойщик полов... Позвольте вас представить друг другу: это...
Тут он сделал изящный жест в сторону своей спутницы:
— Это мисс Элен Каманера, артистка... А это...
Он чуть приобнял нависшего над ним Косту за необъятную талию.
— Это — мой ближайший друг Коста... Судьба наконец свела нас в столь далеких от мест нашей первой встречи краях... Коста, ты помнишь, как это было?..
Орри, не сподобившийся быть представленным хозяину заведения, ничуть не страдал от этого, а только лишь рыскал вокруг шустрым взглядом. Доносившиеся откуда-то с кухни запахи недавно приготовленной пищи придавали этому взгляду особую остроту и цепкость.
Коста тем временем освободил свой просторный торс от несколько навязчивых объятий старого приятеля и осведомился:
— Вот что, господа художники и артисты. Платить чем будем? Я предпочел бы увидеть шуршики, прежде чем изводить на вас съестное...
— О господи! — снова взяла на себя инициативу Элен. — Какие пустяки! Орри!
Она повернулась к Орри тем своим профилем, на котором синяк под глазом еще был заметен.
— Дорогой Орри, покажи господину э-э... Покажи дяде Косте свою замечательную кредитную карточку...
Орри с некоторым замешательством и с очень большой неохотой извлек на свет божий и повертел в воздухе золотистый кусочек пластика.
— Но... — хотел сказать он, однако не сказал: такой суровый взгляд устремили на него одновременно оба глаза Бэзила и один (подбитый) глаз Элен.
