Александр Казанцев - Колокол солнца (Клокочущая пустота, Гиганты - 2)
- Комедия тогда остра, как шпага, когда представит жизнь. Но шпага, молодой человек, не заменит в жизни морали, - заметил Гассенди.
- Я прочту вам, если позволите, свою комедию, - предложил Сирано.
- Вы могли бы это сделать, мой поэт, если бы вам разрешили здесь остаться, - усмехнулся философ.
- Тогда, умоляю, примите меня в число своих учеников, профессор! пылко и почти по-детски попросил Сирано. - Пусть и я буду среди счастливцев!
- Счастливцев? - повторил Гассенди, тронутый тоном Сирано, и задумался: "Что это за человек, дерзость которого равна искренности? Владелец замка стоит в дверях и ждет от философа мудрости. Как поступил бы здесь Сократ? Конечно, стал бы выявлять вопросами сокровенную суть человека. Вопросами?"
- Ну что ж, - вслух сказал Гассенди. - Уж если в этом вы видите счастье и готовы позабыть обо всем...
- Готов! Готов! - горячо прервал Сирано.
- То я могу вам предложить, как в древности, три испытания. Ответами вы сами все решите.
- Я решу!
- Извольте. Объясните, как вяжется со знанием угроза силы, с которой вы сюда пришли?
- Профессор, я поэт, позвольте отвечать в стихах.
Гассенди улыбнулся, взглянул на старого графа Жермона и заметил у того тоже легкую улыбку на губах: "Ну, если он забыл о поединке, то..." И граф кивнул.
- Я прошу простить, господин профессор, что отвечу вам заготовленным каламбуром. Ведь всякий экспромт тогда хорош, когда старательно подготовлен.
Гассенди пожал плечами.
- Отвечайте, как сможете.
Сирано начал чуть печально, а кончил с усмешкой и даже с вызовом:
Увы, но полюбить
Нельзя нас сильно!
Увы, но полюбить
Нельзя насильно!
Кто жизни не любил,
Тот сердце нежил,
Кто в жизни не любил,
Тот сердцем не жил!
С умом коль ты живешь,
То знанье - сила!
С умом ты наживешь
То знанье силой!
- Браво! - воскликнул Жан Поклен.
Гассенди внимательно посмотрел на Сирано.
- Я вижу, что ваш ответ вы действительно составили задолго до того, как вам задан мой вопрос. Но, видимо, у вас не так легко на душе, как легки ваши слова, которыми вы играете. Но коль скоро вы собираетесь "наживать знания" не только силой, но и умом, проявите его, поведайте, из чего состоит, на ваш взгляд, мир?
- Из атомов и пустоты, ваше преподобие господин профессор. Недавно сочинил оду о пустоте и начну с одной ее строчки:
Она вещественна бы вроде...
На чувства надо нам пенять!
Не все, что в мире происходит,
Способны мы пока понять.
Виденья, призраки, приметы
Увы, невежества поток!
Нет ничего на божьем свете,
Чего бы ум понять не мог!
И снова задумался Гассенди над третьим вопросом: "Юноша видит не только сущность мироздания, но и мироощущение человека. А как он свяжет разум и чувства?" И он спросил об этом Сирано.
Сирано задумался на миг и ответил:
УМ И СЕРДЦЕ
Все пять сочетаний
Из двух только слов.
Вы спросите сами,
Ответ мой готов.
- Безумное сердце?
- Бездумны дела!
- А ум как без сердца?
- Исчадие зла!
- Как умное сердце?
- И лед и расчет!
- Сольется ум с сердцем?
- К добру приведет!
- Ума нет и сердца?
- То пропасть без дна!
Где в зной не согреться,
Где тень не видна!
Умом не поверить,
А сердцем вовек!
Но хуже нет зверя,
Чем зверь-человек!
- Не могу отказать в глубине и верности ваших суждений. Если бы вы всегда заменяли шпагу этой стороной своего ума, ни у кого не возникло бы сомнений в вашем участии в наших занятиях.
- Я вкладываю шпагу в ножны, дабы отныне внимать каждому вашему слову.
- Я смею надеяться, что граф Жермон де Луилье внемлет моей просьбе и дозволит другу его сына Сирано де Бержераку, прошедшему три испытания, быть в числе моих учеников, - обратился Гассенди к хозяину дома. - Хотя я допускаю, что не избежать с ним спора во имя истины.
Граф Жермон де Луилье уже оценил своего незваного гостя, отметив удивительное сочетание в нем болезненного честолюбия, быть может рожденного его физическим недостатком, с несомненной одаренностью, и он увидел в нем не просто бретера, а чем-то глубоко несчастного человека, который хочет казаться другим. И он кратко сказал:
- Вольнодумец Сирано мне больше по душе, чем парижский скандалист.
- Ваша светлость! - воскликнул просиявший Сирано. - Дозвольте мне вручить вам свою шпагу.
- Сави! Иди сюда, становись рядом со мной! - позвал Шапелль.
- А я по другую его руку встану! - заявил Жан Поклен, перебираясь с противоположного конца стола.
- Позволь мне воспользоваться твоими строчками о любви в моей комедии? - прошептал он.
- Я дам тебе еще, - пообещал Сирано.
Ученики подобрали с полу листки и заняли свои места. Гассенди переглянулся с графом Жермоном де Луилье и стал продолжать лекцию, словно она не прерывалась
- Итак, Аристотель учил...*
_______________
* Примечание автора для особо интересующихся. Свои взгляды
философ-материалист Пьер Гассенди излагал, начиная с учения
Аристотеля, особо подчеркивая его искажение святой католической
церковью, сделавшее учение в таком виде догмой. Из учения великого
древнегреческого философа в основу католического богословия была
взята логика Аристотеля и та часть его учения, которая была
переработана испанскими арабами и евреями, выродившись в схоластику,
чему и обучали католические пастыри. Сама же основа аристотельского
учения, охватившего все виды современного ему знания, оставалась в
тени. Важен был лишь принцип неподвижности логических построений,
неизменности известного. Так, Аристотель, воспитатель Александра
Македонского, колебавшийся между материализмом и идеализмом,
создатель метафизики, с понятием неотделимости движущих сил от вещей,
с "вечным и неподвижным умом", источником движения и неизменчивого
бытия (перводвигатель), с представлением лучшей формы государства в
виде монархии, аристократии и умеренной демократии, отрицавший
тиранию и олигархию, был не нужен церкви. Но последовательный
материалист Гассенди, изложив учение Аристотеля, как его знали в то
время, безжалостно опровергал и высмеивал выращенные из его учения
"догмы".
Для Сирано развитие Пьером Гассенди учения его любимого Демокрита, одного из первых материалистов древности, стало откровением. И не было среди учеников в поместье графов де Луилье более страстного последователя Гассенди, чем неукротимый Сирано де Бержерак.
Жан Поклен старательно записывал рассыпаемые Сирано экспромты, восхищаясь его сарказмом и чувством формы.
По окончании приватного курса лекций Пьера Гассенди Шапелль и Сирано де Бержерак снова появились в Париже.
