Наум Сладкий - Последняя загадка тунгусского метеорита
88
Собеседники опять застыли в спокойных, но слишком уж неподвижных позах. Комната, только что наполненная влажным осенним воздухом, на глазах теряла свежесть красок, и лес за окном походил теперь на театральную декорацию. Волосы девушки стали как будто нарисованными грубыми мазками густой масляной краски. Комната становилась меньше, наконец стала плоской и превратилась в картину - картину, выполненную в зеленовато-коричневых тонах, на которой было изображено трое спокойных людей среди уютного интеллигентского хлама. Какое-то мгновение картина представляла собой целый триптих: слева пустой пейзаж с лесом и дачами у горизонта, в центре комната, а справа тот же пейзаж, но с ярко горящей на громоотводе звездой электросварки. Потом картина покрылась сеткой трещин, краски стремительно поблекли, потускнели, и перед Сальвадором осталась только покрытая трещинами поверхность большого плоского камня, а сам Сальвадор стоял возле этого камня в какой-то яме среди каменных обломков. Дно ямы поднималось вверх, а большой камень уменьшался, и вот уже кругом был все тот же склон холма, а в стороне двое сидящих на земле людей.
89
И не было никакого оружия. Сальвадор стремительно и бесшумно лег на землю среди камней. Наверное, когда он шел по полю, то он шел и по этому склону, и теперь у него был шанс продолжить дипломатию отдельно от своих спутников. Он лежал, уткнувшись лицом в камни. Какой-то из этих камешков мог быть домом пришельцев. Теперь все было понятно. Каждый, попавший сюда, видел то, что готов увидеть, из того, что здесь есть. Какие-то монахи искали мудрости - и с ними вели ученые беседы. Советские жлобы доросли до космического корабля и получили его. Дальше был запущен механизм непонятной космической дипломатии. Странный галактический закон: привезли бомбу, и никто не возражает, а даже, как тот выразился, "подыгрывают". И покорность судьбе, выбравшей первого разгильдяя, прочитавшего журнал и позвонившего в редакцию. Нужно было немедленно попасть в монастырь Нанганарбат, и во что бы то ни стало найти конец той нити, которая кончалась человеком по имени Шин. Похоже, что особисты не заметили Сальвадора, и он стал отползать за перегиб холма, а потом вскочил и скрылся в лабиринте кустов и скал.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МОРЕ
90
Учитель уже проснулся и стоял у открытого окна. В комнате было холодно: наверное, окно было открыто всю ночь. Он был стар, любой старик в Европе закрыл бы окно - но не этот человек в льняной рубашке. Другой сидел на стуле, одетый в зеленый брезентовый комбинезон. Учитель пристально всматривался в горы и обернулся не сразу. Но, обернувшись, он начал разговор в несвойственной ему манере.
- У нас мало времени. Пятьдесят лет назад русская экспедиция нашла в горах базу пришельцев. Их люди улетели на космическом корабле. Наш агент был убит, другим агентом был я. Я не всегда был ученым. Сейчас корабль возвращается, в корабле какое-то оружие.
Это было совсем не в том стиле, в каком мы обычно разговаривали. Учитель был стар, но не глуп и не склонен к дешевым эффектам. Я молчал и внимательно смотрел на учителя и того, другого. Учитель изменился: обычно рассеянный взгляд его стал твердым, жесты быстрыми. Я привык, что возраст учителя трудно определить: ему можно было дать и двадцать лет, и семьдесят. На самом деле ему было больше девяноста лет. Он продолжал:
- Тайны гор содержатся не только в бумагах. Вы неплохой мастер игры в бисер, но сейчас вам придется участвовать в другой игре. Для этого я слишком стар. Это русский, который шел по следу. Вы вместе с ним должны сделать все, что сможете, а сейчас срочно уберите его отсюда, например, в Пакистан. Вы говорили, что служили в армии?
- Да. Правительство оплачивает мое обучение. Десантные войска флота.
- Внизу вас ждет машина. В ней много оружия и горючего.
Он повернулся боком к окну. Я сомневался. Странно, но меня убедила какая-то схожесть этих двоих: старика у окна с буграми мышц на прямой спине и сосредоточенного русского в зеленом комбинезоне, похожего на затравленного и готового прыгнуть зверя. Учитель произнес совсем уже несвойственным индийскому гуру издевательским тоном:
- Русский расскажет вам подробности. По-русски. Убирайтесь быстрее. К старым книгам мы вернемся потом.
Я не стал возвращаться к себе и оставил и магнитофон, и документы. Мне не понравились слишком частые взгляды в окно. И когда я это понял, опять почувствовал себя в старой тарелке: рядовой Людвиг Витгенштейн готов к выполнению задания. Только ехать пришлось без музыки.
91
Машина была подходящая: на плитах чистого маленького дворика у самых ворот стоял зеленый открытый джип. Никого вокруг не было - и ладно, меня не интересовало, кто занимается экипировкой. Внутри лежали два ручных пулемета, автоматы, гранаты и магазины. Похоже, что в монастыре держали целый арсенал. Двор, освещенный утренним солнцем, пересекали густые черные тени. Было тихо. Можно было ехать. Русского я посадил, вернее, уложил на заднее сиденье, чтобы его поменьше видели - неизвестно, кому он тут был знаком. Хорошо отрегулированный мотор работал бесшумно. И некоторое время я окончательно просыпался, обдуваемый холодным воздухом гор, с такой бесцеремонностью вытолкнутый из монастырских библиотек. Очень, очень резко пришлось просыпаться: вдали уже слышался звук мотора. Я знал, что скоро дорога выйдет с карниза на ровное место, где есть заросли кустарника - но пока наш джип был виден как на ладони со следующего витка серпантина. Еще каких-нибудь двести метров. Мы успели. Я как мог аккуратно свернул и заехал подальше за кусты и камни. Там было довольно ровно, но все-таки ехать было некуда, уйти можно было только пешком. Я взял один пулемет и, пригнувшись, вылез вместе с русским к кустам над дорогой. Русский без приглашения захватил автомат. На другой стороне ущелья из-за скал выезжали три зеленые грузовика, крытые брезентом. "Не стрелять" - сказал я русскому, и кажется, тот понял. Через некоторое время эти машины проехали мимо нас; позади брезент был завернут. Грузовики битком были набиты людьми неизвестной мне народности или касты, похожие на европейцев. Они сидели на лавках и подскакивали на ухабах, мотая плечами и головами, как резиновые куклы. Все они были какими-то худосочными, с белыми или, наоборот, красными лицами, и держали между колен автоматы Калашникова. Вся Азия наводнена этими дрянными автоматами. "Vagnky", - тихо с ненавистью проговорил русский. Машины проехали, но я остался лежать неподвижно, и русский тоже. Некоторое время было тихо: шум моторов заглушала стена, за которой начинался ведущий к монастырю карниз. Облаву надо было начинать гораздо дальше от монастыря, нам уже почти повезло. Потом на дороге появилась еще одна такая же машина, и мы решили больше не глазеть, а прижались к земле у самых корней. Эти тоже проехали мимо. Я подождал еще пять минут, и мы продолжили путь. Теперь нужно было как можно дальше уехать на машине, тем более что мне жалко было бросать такой арсенал. Русский утащил к себе на заднее сиденье второй пулемет, хотя я сомневался, что он умеет им пользоваться. Пока мы ехали, он внимательно его рассматривал, а потом наконец отложил, видимо, изучив и удовлетворившись. Мне было легче: моя подготовка предусматривала владение всеми видами оружия, кроме, может быть, самых экзотических. "What Your name?" - со скверным произношением спросил русский. Я назвал имя и фамилию, и русский весело рассмеялся. Может быть, он тоже был игроком в бисер? "True Liudwig Wittgenstеin" - с обидой произнес я. Не хватало еще показывать документы, хотя они все равно остались там. Русский тоже назвался, как-то длинно и непонятно. Я стал называть его по-французски: "Nicolas", и его это устроило. Кроме всего прочего, еще надо было где-то найти время и тихое место, чтобы поговорить! А сейчас говорить было некогда.
