Антон Козлов - За дверью
Хлопнув себя по лбу и обругав за несообразительность, я подошел к первому попавшемуся на пути газетному киоску и купил карту Муравы со схемой подземки (так здесь называлось метро).
- Где тут улица Орешниковая, дом шесть, квартира восемнадцать? некоторое время я стоял и изучал карту, ориентируясь на местности. Потом я вышел на широкий проспект и зашагал по направлению к ближайшей станции подземки.
Подземка Муравы была такой же красивой, как и московское метро. Мозаичные потолки, мраморные полы и стены, колонны, скульптуры и люстры превращали каждую станцию в огромный подземный дворец. Но этот роскошный фон входил в диссонанс с безликой массой пассажиров подземки: серые или бурые немаркие цвета одежды, осунувшиеся унылые лица, безразличные потухшие взоры.
В подземке почти невозможно было встретить боблинов. В ГУЗКе соотношение людей и боблинов было примерно один к одному (при том, что боблины составляли около пяти процентов всех жителей Колоссии). На улице в автомобилях я видел почти одних только боблинов, люди владели лишь маленькими или старыми недорогими машинами.
Поезда в подземке были переполнены, несмотря на то, что сейчас был день, и вроде бы все трудоспособное население должно было находиться на работе. В давке и толчее я проехал несколько остановок, потом пересел на другую линию и, наконец, вышел на нужной станции.
Наул Назель жил в довольно старом районе Муравы, построенном в самом начале правления Уравнительной церкви, то есть около пятидесяти-шестидесяти лет назад. Семи- и шестиэтажные кирпичные дома стояли вдоль нешироких улочек и бульваров, утопая в зелени кустов и высоких деревьев. Здесь было тихо и спокойно, особенно после суеты ГУЗКа и сутолоки подземки. Старушки сидели на лавочках, дети бегали между деревьями. Машин было мало, и все они, судя по примитивным убогим формам, были местного колосского производства. В общем, это был старый "человеческий" район города, еще не измененный новой "боблинской" цивилизацией с обилием торговых киосков и с яркой безвкусной рекламой.
Ориентируясь по карте, я без труда нашел нужную улицу и дом. Дальше я двигался осторожно, как тогда, когда пробирался в свою московскую квартиру. Как знать, может быть, враги опередили меня и устроили засаду в доме Наула Назеля? Но все было чисто. Остановившись перед дверью квартиры номер восемнадцать, я напряг свои магические чувства и выяснил, что внутри находится один боблин - мальчик лет девяти.
Я нажал на кнопку дверного звонка.
Мальчик подошел к двери и осмотрел меня через глазок:
- Кто там?
- Наул Назель здесь проживает? - спросил я.
- Дедушки нет дома.
- А где он?
- На работе.
- Когда он придет?
- После восьми.
- А можно ему позвонить? На работе у него телефон есть?
Мальчик задумался, а потом ответил:
- Мне не разрешают давать телефоны незнакомым людям!
- Это правильно, - одобрил я. - Но у меня особый случай. Я приехал издалека, чтобы встретиться с твоим дедушкой. Он мне очень нужен.
- Приходите после восьми! - не слишком дружелюбно отрезал маленький боблин.
Я понял, что разговор с незнакомцем его пугает, и не стал продолжать допрос:
- Хорошо, я ухожу. Когда твой дедушка придет домой, скажи, что его искал... Впрочем, ладно, я сам приду после восьми.
Я вышел на улицу. Маленький боблин еще некоторое время смотрел в глазок, как будто боялся, что я вернусь с подкреплением и начну выламывать дверь квартиры.
Я посмотрел на часы. Свободного времени у меня было более чем в избытке. Конечно, я мог бы заставить мальчика-боблина открыть мне дверь и подождать Наула Назеля внутри, но применять магическое насилие к ребенку посчитал недопустимым и неприемлемым. Кроме того, я хотел лучше узнать Мураву и потому решил совершить прогулку по городу.
Начал я с центра Муравы: прошел по брусчатке Алой площади и посмотрел на величественную Цитадель - резиденцию Венценосца Колоссии и символ всей страны. Я едва удержался от того, чтобы магическим способом заглянуть за высокие кирпичные стены Цитадели. Мне подумалось, что тут, в средоточии государственной власти, как раз и могут находиться враждебные мне маги, ведущие на меня охоту. Мне не хотелось вступать с ними в борьбу до того, как я обрету достаточно сил и знаний.
Поэтому я покинул Алую площадь и пошел по Тварьской улице, разглядывая витрины роскошных магазинов и вывески дорогих ресторанов. Посещать подобные заведения могли лишь боблины. Они выходили из огромных шикарных лимузинов в сопровождении телохранителей и, не глядя по сторонам, входили в распахнутые предупредительными швейцарами двери.
Разрыв между богатыми боблинами, облюбовавшими центр Муравы, и нищими людьми, изгнанными на окраины города, был огромен и непреодолим. Боблины чувствовали себя абсолютными хозяевами страны. Казалось, они не задумывались о том, насколько шатка их власть, держащаяся на лжи и обмане. Они словно стремились и своим ухоженным видом, и дорогой одеждой, и автомобилями, и охраной, и украшениями подчеркнуть свое превосходство над людьми. Люди, которые ходили по Тварьской улице, могли лишь снаружи рассматривать недоступные магазины и рестораны.
Конечно, справедливости ради надо упомянуть, что я видел и богатых людей, но все равно выглядели они не так важно, солидно и нагло, как боблины. А вот изредка встречавшиеся мне бедные боблины от людей практически ничем не отличались. Видимо, они считались изгоями среди своих преуспевающих сородичей, так как, подобно людям, придерживались устаревших и немодных понятий доброты, честности и порядочности.
Прогуливаясь по Тварьской улице, я купил несколько газет, сел в сквере на лавочку и начал изучать политическую ситуацию в стране. Нового я узнал немного. Все газеты начинались с прославления мудрых высказываний Венценосца Вессариона Вессарионовича Статина и его великих деяний на благо Колоссии. Потом шли статьи, посвященные экономическим вопросам, в них говорилось о неуклонном росте благосостояния всего колосского народа. Затем следовали новости международной политики. Тут уже наблюдалось некоторое разнообразие во мнениях. Империку можно было либо безудержно хвалить, либо мягко упрекать за невнимание к нуждам Колоссии, то есть за предоставление недостаточно крупных кредитов. О странах Еропки писали и хорошее, и плохое. Про Язвию и Аффигу писали мало, видимо в нынешний момент Колоссия не имела с ними тесных контактов. Заканчивались все газеты одинаково: криминальной хроникой и пошлыми тупыми анекдотами.
Выбросив просмотренные газеты в урну (где им и было самое место), я продолжил свою пешую прогулку. Я не просто смотрел по сторонам. Я прислушивался к обрывкам разговоров, я впитывал в себя атмосферу города атмосферу не только физическую, но и духовную, мыслительную. Через некоторое время я стал понимать настроения и нужды окружавших меня существ, от богатых боблинов, сидевших за столиками в ресторанах и не подозревавших о моем существовании, и до нищих людей, копошащихся возле мусорных баков тех же самых ресторанов и также не обращавших на меня внимания.
