Андрей Нимченко - Нф-100: Псы кармы, блюстители кармы. Весь роман целиком
- Это был единственный раз?
- Да. Потом я охотился, но таких слабых, как тот старик, не трогал. Жалко его, конечно, - в голосе Ли появились просительные нотки, - но ему все равно скоро умирать. А я - что я видел в жизни? Поле с луком да лагерь...
"Ловушка, устроенная Лукавым из соединения двух божественных даров - свободы выбора и индивидуальности, - подумал Торм, - Всегда кажется, что уникален именно ты - а так оно и есть - и именно ты имеешь право выжить. Тех, кому удавалось пожертвовать собой ради других, так мало... А среди них еще меньше тех, кто делал это бескорыстно, не рассчитывая на посмертное воздаяние".
- Сейчас ты уже способен отличать, кто стоит на опасной грани, и кого нельзя трогать? Ты можешь чувствовать, когда контакт следует прекратить? - продолжал расспрашивать Торм. Ему было ясно, что придется провести время с этим парнем. И, возможно, немалое.
- Мне кажется, что я могу проследить весь процесс трансформации, - ответил Ли с оттенком неуверенности в голосе, - я видел, как исчезает кокон, и какие перед этим он проходит цветовые стадии. Мне кажется, я научился себя контролировать. Но не знаю, так ли это. Проверьте меня.
...Исчезновение защитного кокона представляет собой пугающее зрелище. Каждый проклятый видит это по-своему, но в целом картины схожи. Вокруг такого несчастного будто гаснет свет, переходя от ярко-голубых тонов абсолютного здоровья и благополучия к более темному, приглушенному спектру. Скорость, с которой струятся ручейки этого света, тоже постепенно замедляется. Он деградирует до разреженного, фиолетового или сиреневого тумана, или пропадает совсем. Такому человеку помочь обычными методами уже нельзя. Может, он все еще не замечает пугающей непрочности своего существования, но болезнь или несчастный случай уже расставили свои капканы. За его спиной чуть выше затылка появляется антрацитовое "слепое пятно" - будто кто-то вырвал кусок пространства из нашего мира и в него заглядывает запредельная чернота. Это установилась связь с блюстителем Кармы. Он пока еще не здесь, лишь следит, ожидая, когда истают последние остатки защиты - чтобы появиться и покончить со всем одним ударом. Впрочем, Торм был свидетелем случаев, когда такая агония длилась годами. Беды и болезни сыпались на человека со всех сторон. Но что-то мешало ему уйти окончательно. Тусклый свет линий судьбы горел и горел, защищая его от одного - от смерти. Случалось, что, спустя время жизнь таких людей все же налаживалась. "Пути Господни неисповедимы, - говорил Ясон, - мы думаем, что знаем больше других, потому что видим, как входят в людей несчастья и смерть. И чувствуем, что это - расплата. Но проследить кармические взаимосвязи не в силах. И потому так же слепы, как и все остальные".
В гостиницу, где остановился Торм, они попали только с наступлением темноты. Дождь закончился, но хмурое небо так и не прояснилось, висело свинцовой плитой над головами, каждую минуту грозя раздавить землю. Но зато воздух освежал дыхание лучше любой жевательной резинки. Чистые деревья влажно шевелили зеленью своих крон, шлепали листами и роняли остатки дождя при каждом порыве ветра. Торм и Ли ехали медленно, стараясь уловить урчание других моторов, как только оно родится на самом краю восприятия. Движения на улицах почти не было, и мощные мотоциклетные "сердца" во влажном воздухе будут слышны издалека. Они не сомневались, что байкеры ищут их - в конце концов, серьезно пострадал лишь их главарь. Но, кажется, обошлось.
Мотоциклы они поставили во внутренний двор, попросив портье предупредить, если кто-то заинтересуется их хозяевами. Накинули пару сотен за это. Дряблый портье с ухмылкой принял денежки, разглядывая Ли маслеными глазками. Ему было все ясно в отношениях "молодого китаезы" и "хрена на байке", но он не задавал вопросов.
Единственное окно дешевого номера выходило на железные крыши старых двухэтажек. Истыканные антеннами, озаренные всполохами пробивавшегося сквозь тучи лунного света, они походили на древнее кладбище. Могилы без надгробий, давным-давно сровнявшиеся с землей. Причудливые кресты со множеством перекладин. Среди их пугающих силуэтов двигались тени - то ли призраки, вставшие из могил, то ли обычные коты.
- Скажите, почему вы называете призрака "блюстителем Кармы"? - спросил Ли, до этого молча разглядывавший "кладбище".
- Потому что это существо, которое следит за ее исполнением. Это палачи, приходящие, чтобы оборвать нашу жизнь. Насколько мы можем судить, они питаются излучением, которое человек выделяет во время умирания. Никто из других демонов не может его использовать - это своеобразная плата за услуги блюстителей. Хотя есть множество других бесов, духов, демонов, чья пища другие излучения. Пороки, которым мы подвержены, низменные мысли - все это вибрации, которые входят в ментальное тело человека. Настраивают его на определенный резонанс и заставляют излучать то, что им нужно. Похоть, жажда власти, эгоизм - в какую ни ткни мерзость, все это производится на "фабрике растления" с изнанки мира. Умение отрешиться от мыслей и желаний приводит к очищению. И когда ты достигаешь свободы от них, покой наполняет тебя.
Ли неожиданно продекламировал, тихо и торжественно:
- Бесконечна великая сила дождя,
Но огонь сбережен был людьми для людей.
И когда будет Небо сходить сквозь тебя,
Ты его сбереги и озябших согрей...
- Чьи это?
- Не помню, какой-то китаец, кажется. А почему вы считаете, что блюститель убивает не просто потому, что ему хочется убить?
- Он так и делает. Но только возможность ему предоставляется, лишь когда исчезает защитный кокон. Если душа решила, что это ее воплощение должно подойти к концу, она сама открывает тело для удара, прерывающего физическое существование.
- Мой блюститель почему-то не ударил меня, хотя мог... - проговорил Ли.
Он отошел от окна и уселся в расшатанное кресло с плохой обивкой.
- Не знаю, почему это случилось, - сказал Торм.
- Я тоже не знаю... Скажите, откуда известно, что наши беды и несчастья - расплата за грехи, что есть мир по ту сторону? Вы или ваши друзья лично убедились в этом? Если да, я хотел бы встретиться с ними - мне такие трансы не попадались.
Торм отметил про себя - значит, кое с кем из собратьев Ли все-таки имел дело. Парень то ли угадал его мысли, то ли понял, что проговорился. Он объяснил:
- Те, которых вы называете "дикими", приходили ко мне. У них своя теория мира, свои объяснения. Я не принял их, мне претит существование волка. Мне хотелось бы выслушать вас.
- Трагедия проклятых в том, что их способность видеть по ту сторону обычного мира очень ограничена. Она дает им возможность выжить, но сам этот шанс - от Лукавого. Духовидцев, чьему внутреннему взору открыты миры Господни, среди нас нет. Единственный наш пророк жил в конце шестнадцатого века в Италии. Его звали Диего Санатоцци. Он не известен простым людям, ничего о нем не записано и в религиозных скрижалях. Он был монахом, который стал жертвой транса. Когда Диего Санатоцци узнал, что с ним произошло, он взял нож, вошел в реку и перерезал себе вены - он счел, что самоубийство менее тяжкий грех, чем жизнь за счет смерти других. Но кровь не вышла из вен монаха. Тогда он вонзил нож в грудь. Лезвие вошло по самую рукоять, но когда он вырвал его, рана затянулась безо всякого следа. Монах понял, что Господь не принимает его жертву. Но как же быть, ведь Всеблагий не мог благословить его на разбой и душегубство!? Значит, был третий путь, который следовало найти. Он удалился в леса, подальше от людей, чтобы в тишине молиться о ниспослании ему совета. Но ни видений, ни голосов внутри себя не услышал. Не прошло и месяца, как монах заметил, что его энергетический кокон почти исчез, а несчастья потихоньку сжимают его в свои смертоносные тиски. Кончилось тем, что крыша из жердей и соломы в хижине рухнула прямо ему на голову. Он понял, что место его не в глуши, и решил выйти к людям.
