Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 02. Личный космос. За стенами Терры
— Наверное, они хотели убедиться, что я не прячусь в деревне, — сказал Кикаха. — А ведь Звонари не так и умны — иначе они бы просто дождались, когда я приду сюда.
Самолет стоял в укромном месте на склоне горы, откуда они могли наблюдать за ближайшими окрестностями. Однако, перед тем как приблизиться к сожженной деревне, Кикаха решил еще раз разведать местность. Если Звонари решили их выследить, они наверняка побеспокоились о хорошем укрытии. Бортовой определитель инфракрасного излучения не показал ничего, кроме нескольких зверьков и птиц. Но Звонари могли скрываться за какой-нибудь большой скалой. Хотя как бы они тогда вели наблюдение?
Возможно, машина Звонарей, уничтожив деревню, какое-то время рыскала вокруг. Не найдя Кикаху, они улетели куда-то еще, а великое племя навеки осталось под золой и пеплом.
— Я сажусь за штурвал, — тихо сказала Анана. — А ты говори, как найти Подаргу.
Кикаха был слишком удручен, чтобы прореагировать на ее необычную заботливость. Он решил поблагодарить свою спутницу позже.
По его указанию Анана снова подлетела к краю уровня и спустилась на пятьдесят тысяч футов. Снизив скорость до ста пятидесяти миль в час, она вела самолет на запад до тех пор, пока Кикаха не велел ей остановиться.
В задней части рассеченной кабины во время полета был слышен только вой ветра. Но когда машина зависла под огромным выступом блестящей черной скалы, Кикаха заговорил:
— Я мог бы похоронить их тела, но это потребовало бы слишком много времени. А Звонари обязательно вернутся туда.
— Ты все еще думаешь о них? — недоуменно спросила Анана. — Я хотела сказать, неужели тебя тревожит, что их тела сожрут любители мертвечины? Хватит! Выбрось их из головы! Они мертвы, и ты ничем им уже не поможешь!
— Ты ничего не понимаешь! — воскликнул Кикаха. — Называя их своим народом, я это и имел в виду. Я любил их, и они любили меня. Когда мы встретились впервые, они показались мне странными и непонятными людьми. Я, молодой среднезападный американец, внезапно вывалился в их вселенную из середины двадцатого века. А они были потомками индейцев, которые появились в этом мире двадцать тысяч лет назад. Даже теперь белые американцы считают индейцев непредсказуемыми и непостижимыми. Но у меня гибкая, ко всему привыкающая натура. Я усвоил их образ жизни и полюбил привычки хроваков. Мне нравилась простота их отношений, а они почти боготворили меня. Я стал Кикахой, Ловкачом, переменчивым, как ветер, увертливым и неуловимым. А они считали меня своим Кикахой — грозой и карой для всех врагов «медвежьего народа».
Со временем эта деревня превратилась в мой дом, и хроваки всегда оставались моими лучшими друзьями. И еще меня там ждали две прекрасные и милые жены. Детей мы так и не нажили, хотя Авивиша[10] думала, что беременна. Да, я вел светскую жизнь и на других двух уровнях планеты. Мой герой, барон-разбойник Хорст фон Хорстманн, вошел в историю этого мира. Но слава о нем поблекла, и я давно покинул Дракландию.
Потому что, черт возьми, я считал своим народом хроваков! Потому что я любил их, а они любили меня!
Кикаха громко зарыдал. Из груди, сжимая горло, рвался крик истерзанной души. Но и выплакав слезы, он чувствовал в сердце ноющую рану. Боль стала настолько сильной, что Кикаха боялся даже шевельнуться. Наконец Анана неловко поднялась с кресла и положила ладонь на его руку.
— Все верно, — сказал Кикаха. — Мне уже лучше. Сажай самолет на тот выступ. Пещера Подарги находится в десяти милях к западу. Вход в нее охраняют зеленые орлицы. Подходить туда опасно в любое время, и особенно ночью. Два-три года назад мне довелось побывать в гостях у кровожадной гарпии. И тогда нам с Вольфом удалось уговорить ее выпустить нас из пещеры. — Он усмехнулся. — А за это мне пришлось заплатить ей ночью любви. От других пленников требовалось то же самое, но у многих ничего не получалось — возможно, от испуга или отвращения. И когда такое случалось, она разрывала их на куски, как бумагу, а затем терзала тела своими огромными и острыми когтями. Поэтому, Анана, я в каком-то смысле уже любил тебя. Вернее, женщину или женское существо с твоим лицом.
— Я смотрю, ты действительно почувствовал себя лучше, раз уж заговорил о таких вещах, — холодно сказала она.
— Не обижайся. Я просто пытаюсь шутить и болтать о том, что не напоминает мне о смерти, — ответил он. — Надеюсь, ты простишь меня за это?
Анана кивнула, но ничего не сказала в ответ. Кикаха тоже молчал. Они поели холодного мяса и сухарей, посчитав опасным разводить огонь. Свет костра мог привлечь внимание Звонарей и зеленых орлиц. А вокруг по скалам бродили страшные и коварные твари.
Глава 13
Ночь прошла без происшествий, хотя время от времени их будили далекие крики, дикий смех, рычание, рев и свист.
Позавтракав, они осторожно полетели вдоль склона скалы. Наконец Кикаха заметил орлицу, которая приближалась со стороны моря. Он направил к ней самолет, надеясь, что она не будет их атаковать или спасаться бегством. Как видно, ее любопытство победило остальные эмоции. Самолет неподвижно завис в воздухе, и птица медленно закружила вокруг него.
Внезапно она бросилась прочь с криком:
— Кикаха-а-а!
Он думал, что она помчится к пещере. Но вместо этого орлица повела себя довольно странно — что, впрочем, свойственно всем женщинам, как сказал он Анане. Птица снова поднялась вверх. Кикаха жестом показал ей, что собирается спуститься на широкий выступ, где они могли бы поговорить.
Наверное, орлица решила, что там она сможет напасть на Кикаху, и опустилась рядом с самолетом, с громким шелестом сложив огромные крылья. Голова птицы с желтым крючковатым клювом и яростными горящими глазами грозно возвышалась над кабиной. Открыв обтекатель, Кикаха поднял лучемет. Но, заглянув за его плечо, орлица отпрянула назад с пронзительным криком:
— Подарга?!
Почтение к царице птиц не позволило ей расспрашивать, чье лицо она увидела.
Орлица относилась к Кикахе, как и все ее подруги. Но она помнила, что однажды тот гостил в их пещере вместе с Вольфом, а затем штурмовал дворец на вершине монолита — высшей точке планеты.
— Я Тивеста, — сказала она голосом огромного попугая. — Что ты здесь делаешь, Ловкач? Разве ты не знаешь, что Подарга приговорила тебя к смерти? Если мы поймаем тебя живым, ты познаешь перед смертью жестокие пытки.
— Тогда почему же ты не пытаешься меня убить? — спросил он.
— Потому что таков приказ моей повелительницы. Подарга узнала от Девиваниры, что ты освободил ее и Антиопу из тишкветмоакского плена. Она узнала, что в Таланаке творится что-то очень серьезное, но детали ей пока неизвестны. Подарга решила разобраться в истинном положении дел и временно отменила приговор — но ее решение не относится к Ядавину-Вольфу. У нас есть приказ препроводить тебя к ней, если ты будешь умолять об аудиенции. Хотя, честно говоря, Кикаха, я предупреждаю тебя — попав в пещеру, ты можешь остаться там навеки.
