Олег Ёлшин - Тейа
– Мы не введем производство или науку в коллапс. Не устроим новый виток мирового кризиса – скорее наоборот…, – все говорил Генри. Тут его внимание привлек какой-то шум из клетки. Он продолжил свою речь, краем глаза покосившись на нее. Вдруг заметил, что одна из птиц схватила из кормушки кусок кровавого мяса и уже собиралась проглотить его, но другая почему-то кинулась к ней и начала клювом вырывать еду. В кормушке было много мяса, свежего и сочного, но почему-то именно этот кусок стал причиной раздора, и шум продолжался. Это был немыслимый конфуз! Но Генри продолжал. А обе птицы, еще минуту назад такие важные и чопорные, уже рвали на части свою добычу, выхватывая ее друг у друга. Генри попытался продолжить, но птичий гвалт все нарастал. Уже был отброшен в сторону и забыт злосчастный кусок мяса, а эти двое, словно сняв с себя фраки и галстуки, били друг друга крыльями, клевали, толкались, напрыгивали, издавая при этом немыслимые звуки. Люди в зале уже начали коситься в их сторону, забыв о важных переговорах, а птицы продолжали свой бой. И куда исчезли все их манеры и изыски – было непонятно. Генри, не выдержав, подошел к клетке, стукнул по ней рукой, потом взял какой-то плед и накрыл ее. Птицы мгновенно присмирели, и только их возмущенные головы теперь торчали сквозь прутья, наблюдая за своим обидчиком. А Генри вернулся к своему месту, закончив речь:
– И теперь эту проблему предстоит решать нам с вами, – произнес он. Теперь все сидели, позабыв о недоразумении, смотрели друг на друга, на остров и небо сквозь огромные окна и снова молчали… Кромешная тишина повисла в просторном зале, и только легкий ветерок шелестел за окном, раскачивая большую портьеру. Это была очень важная пауза, и люди, сидевшие за длинным столом, тоже были очень важными, особенными, они снисходительно свысока посматривали по сторонам, поскольку по-другому смотреть давно разучились,… а, может быть, и не умели никогда. Каждый их взгляд был на миллиарды, а слово на триллионы, и то, что будет сказано сейчас – решит все.
– Генри, к чему такая спешка и почему мы не используем привычные методы, – наконец, спросил один из них. – У нас большая организация, которая способна решить любую проблему, где бы она не возникла.
Он говорил медленно, весомо, и слова тяжело и убедительно срывались с его уст, отражаясь эхом от стен и потолка, картин и статуэток. Речь его была вязкой, как поток мазута, выходящего из трубы, как река нефти, которая только что забила фонтаном, но ее тут же замкнули, тяжелыми насосами надавили на эту гигантскую массу, и, считая баррелями, погнали по всему миру.
– Слишком много желающих создать эту проблему и слишком мало осталось времени, – ответил Генри. – Там, наверху у нас остался всего лишь год… Один год! А мы до сих пор стоим на месте… Как вам это объяснить?… – Он задумался, подбирая слова, потом снова заговорил:
– Что-то мы делаем не так, господа! Невозможно старыми методами добиться желаемого. Насилие по своей сути порождает насилие, и никакой мир на крови не построить. Видимо, в этом все дело…
– Но, ты уверен, что мы использовали все наши возможности? – спросил другой. Слова этого человека прозвучали так, словно тяжелые бревна сплавлялись по широкой реке. Они пахли торфом и угольной пылью, потом шахтеров, битвами с профсоюзами, вагонами, которые стучали железными колесами, развозя свой груз по бесконечной колее дорог.
– Нет, не уверен и поэтому предлагаю именно такой гуманный план… Только создавая, а не разрушая и затыкая бреши, можно решить этот вопрос… Думайте, господа,… решайте!
При слове "гуманный" многие из этих людей усмехнулись, ничего не сказав, и теперь продолжали молчать.
– А мне этот проект понравился! – внезапно живо откликнулся один из них. Он широко улыбнулся и его зубы, как перламутр, засверкали блеском слоновой кости, а глаза заискрились алмазами в тысячи карат.
– Жизнь станет легче, люди богаче, – продолжал он. – Можно будет освоить новые территории, месторождения, пользуясь такой бесплатной энергией, забраться под вечные льды! Кое-что намыть и там!
– Твой алмазный и золотой бизнес не пострадают! – резко перебил его чей-то голос. – Но не забывай, что многие из нас сидят на нефти и газе. Акции рухнут в один момент.
– Акции продаются и компании тоже, – парировал алмазный магнат. – Тем более, сейчас, когда они на взлете! Сделай вовремя правильный ход!
– Ты же не хочешь уступить свой бизнес и прикрыть дело? – настаивал нефтяной магнат, – так что не забывайся! И ты тоже, – кивнул он кому-то, – со своим медийным хозяйством только выигрываешь! А что делать нам, закрывать трубу?
Господин, к которому он обратился, засмеялся, прищурился и живо ответил:
– Мозгов должно хватать, чтобы при любом раскладе быть всегда на коне. Тебя никто не заставлял всю жизнь вагонетки таскать или вырубать леса. Головой нужно было думать, в колледже хорошо учиться! Нужно будет – значит продашь свою трубу – не велика потеря!
Нефтяник задохнулся от такой наглости:
– Сильвио, мы с тобой поговорим в другом месте и в другое время! Ты обнаглел, старый гаденыш. А сам не помнишь, каким умом забрал себе государственные каналы, и кто тебе помог в этом деле, а кто тебя туда поставил… Продавать мои акции! Мне такое сказать?…
– А кому нужно будет это дело и эти акции через год? – попытался остановить их Генри. – Всего один год, господа! Остался всего год! А в случае провала операции все вы переедете со своими семьями сюда, на мой остров и сможете остаться здесь. Вы ничего не теряете, а мы можем хотя бы предпринять эту попытку! Использовать этот шанс!
– Ха-ха-ха, – засмеялся Сильвио. – Что мы будем здесь делать на твоем острове? Наденем панамы и шорты, сядем на свои яхты и поплывем на сафари, будем стрелять динозавров и мамонтов?… Или петь на эстраде твоего цирка и удивляться, почему так плохо аплодируют? – теперь он со свойственным ему сарказмом накинулся на Генри и темпераментно говорил, говорил, и прервать его было невозможно. Как будто тысячи телевизоров включились одновременно и тысячи голосов начали вещать из них свои новости, телешоу, викторины и боевики. А последним аккордом на головы собравшихся свалился мощный водопад из рекламных роликов и клипов. Он бил по мозгам, звучал немыслимыми мелодиями и мелькал, извиваясь в шумном танце, выплескивая на всех какую-то рекламируемую ерунду, призывы и лозунги, деньги и скидки. И заглушить его было невозможно.
Шум голосов пробежал по ряду людей… Все начали вскакивать со своих мест, готовясь сцепиться в крепкой схватке. Генри неожиданно бросил взгляд на клетку, откуда из-под покрывала торчали с двух сторон на длинных шеях взъерошенные головы птиц. Те с испугом смотрели на него и на людей напротив. Они широко раскрыли свои круглые глаза и растерянно моргали. Они никогда еще не видели такого, и поэтому были очень напуганы. И, глядя на этих кричащих людей, на мгновение ему показалось, что сегодня уже видел нечто подобное. И взгляд его упал на маленький кусок мяса, о котором птицы давно позабыли…
