Фред Саберхаген - Планета Берсеркера (Планета Смерти)
— О, боги! — бормотал он. — Это должно подействовать, правда это или неправда, неважно!
— Подействовать? Что должно подействовать?
— Подействовать против жрецов горы Богов должен слух о том, что они собираются использовать двигатель захваченного корабля, после чего наш воздух станет отравленным. О том, что настоящий правитель горы Богов — берсеркер, который намеревается уничтожить весь мир. Если удастся убедить людей в этом, они будут на нашей стороне!
— Да, я верю, что все это так. Но разнести эти слухи по всей планете можно лишь за долгое время.
Человек с кувалдой взглянул наверх к вершине горы, скрытой за деревьями. — Я не думаю, что надо будет добираться до дальних мест. Пока. Как все это изложить убедительно? Давай подумаем. Пятьсот обычных лет назад здесь был флот берсеркеров. Их прогнал полубог Карлсен. Жрецы почему-то всех сейчас спрашивают, упоминали ли имя Карлсена инопланетники или нет. Вроде бы все сходится. Теперь...
И вот здесь Суоми, к великому изумлению обитателя Охотничьей планеты, наконец-то, по-настоящему схватил его за рубаху. — Они об этом расспрашивали? — рявкнул Суоми. — Значит, все сходится! — После этого они еще полчаса обсуждали свои дальнейшие планы.
X
Четыре оставшихся участника турнира были разбужены рано. Спали они на мягком травянистом ковре в том месте, которое Томас Граббер назвал частным парком богов. На рассвете здесь разразился шум и гам маленьких крылатых тварей, каждая из которых защищала свой кусочек территории от посягательства других. Фарли из Эйкоска, разбуженный шумом этого миниатюрного турнира, некоторое время наблюдал за ним, а потом, внезапно вспомнив, где он находится, повернул лицо вверх, глядя сквозь лесопарк на вершину горы.
Там в свете раннего утра белые стены выглядели тусклыми и призрачными. Он знал, что позже, при полном освещении они засияют ослепительно белым светом. Всю свою жизнь он с жадным интересом слушал, когда это удавалось, рассказы путешественников, побывавших в этом городе. И то, что он сам теперь видит перед собой эти белые стены, наполняло его душу благоговейным трепетом.
Там живет Торун.
Там живет настоящий подлинный Торун.
С самого момента пробуждения Фарли в это утро в нем быстро нарастало чувство нереальности происходящего. Он не мог полностью поверить, что находится здесь на вершине горы, что так далеко продвинулся в турнире. (Как бы обрадовался, наконец, его отец, если бы его сыну удалось стать победителем большого турнира!). Чувство нереальности оставалось и во время утреннего ритуала богослужения, и во время их жалкого завтрака из холодных лепешек, оставшихся от вчерашнего. Немой раб, прислуживающий им, жестами отказал им в чем-то лучшем на завтрак, так как здесь не было сушняка для разведения костра и приготовления пищи.
Второй раб куда-то ушел, возможно, на поиски дров. Лерос пока еще не вернулся. Жрец Елгир, который для Фарли все еще был чужим, выглядел закоченевшим и неопрятным после ночи, проведенной на открытом воздухе. Он заговорил извиняющимся тоном о том, что заблаговременно не был приготовлен ринг для борьбы.
Елгир посоветовался с воинами и выбрал ровную площадку. Рабу приказали срывать растительное покрытие и утаптывать землю, как можно лучше. Эта работа заняла несколько часов и пока раб трудился, все остальные сидели и наблюдали.
Фарли не страдал от нетерпения. Но эта задержка стала еще одним отклонением от сценария и все это для него делалось еще более нереальным, чем прежде. Однако ринг был, наконец, подготовлен. Елгир прошептал свои молитвы и подошло время первой паре бойцов занять исходное положение перед схваткой.
— Фарли из Эйкоска — Джуд Исакссон!
Теперь оба они оказались внутри круга, из которого выйти сможет только один из них. Но когда Джуд двинулся к нему навстречу, медленнее, чем обычно, Фарли вдруг подумал, что сама смерть здесь должна быть необычной. Ведь это происходит почти что под окнами зала Торуна. Разве проигравший в этом поединке может умереть, как обычный человек, как забиваемое животное? Неужели он не сможет вместо этого просто взглянуть на свою зияющую рану и признать свое поражение, с приветствием и учтивым поклоном. И, словно покидая поле для безопасных тренировочных занятий, просто уйти прочь среди деревьев, где, возможно, его встретит вышедший к ему Мжолнир или Карлсен, или даже сам Торун?
В глазах Фарли сверкнуло солнце, отразившееся на клинке кривого меча. Джуд постепенно разогревался, начиная нападать с его обычной яростью.
Неожиданно Фарли почувствовал себя свободно и расслабленно. Он был проворнее и сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Как будто он вдохнул в себя бессмертие богов только лишь потому, что дышал одним воздухом с ними.
Он с легкостью отразил сабельный удар, как бы не стараясь, но это была совсем не небрежность. И затем он пошел вперед, выбирая наилучший способ, чтобы убить. Фарли то заносил свой длинный меч слишком высоко, то опускал его слишком низко, то давал клинку отлететь совсем далеко в сторону. Со стороны это выглядело, будто его позиция слабела и он даже начинал почти наяву слышать гневный окрик своего отца. Но все же это была не небрежность ведения боя. Сегодня это было совсем другое. Какую бы тактику ни избрали для него капризы и его нервы — все служило только победе. Он был обречен на победу. Клинок его всегда возвращался в правильное положение как раз вовремя, чтобы отразить саблю. А во время атаки его длинный меч подбирался все ближе и ближе к источнику жизни Джуда.
Для Фарли конец казался предопределенным и только неожиданность, с которой он наступил, несколько его удивила. Он стоял почти разочарованный окончанием поединка, а умирающий Джуд на земле, казалось, хотел что-то сказать. Но его жизнь слишком быстро вытекла из него и слова не прозвучали.
Жрец Елгир прокашлялся:
— Омир Келсумба — Томас Граббер! — Сегодня для оглашения имен ему не нужен был список.
Стоя в стороне, Фарли вдруг поразился тем фактом, что в этом круге впервые не будет новых победителей, которые встали бы рядом с ним, изредка отпуская шуточки или комментируя ход поединков. Наблюдая в одиночестве, если не считать жреца, он увидел безоблачное счастье на лице Келсумбы. Очевидно, это был второй из воинов, чувствовавший сегодня благосклонность богов к себе. Совершенно иначе было на душе у Томаса Граббера. Даже до начала обмена ударами его выражение было, как у человека, уже знающего заранее, что он будет побежден.
Двое быстро сошлись в центре ринга. Топор сверкнул с беззаботной уверенностью в том, что Келсумба вскоре окажется равным среди богов.
