Артур Кларк - ФАТА-МОРГАНА 6 (Фантастические рассказы)
Он был последним человеком на Земле. Он был последним человеком, и он выл. Холмы, долины, горы, водопады принадлежали ему, ему одному, и он выл.
5 271 009 домов были его кровом. 5 271 009 кроватей ждали его на отдых. Магазины принадлежали ему. Драгоценности всего мира были его. Все предметы первой необходимости, все предметы роскоши — все принадлежало последнему человеку на земле, и он выл.
Воя, он оставил поля Коннектикута, где выбрал себе имение, и отправился в Вестчестер. Воя, он пересек Манхеттенский мост. Воя, он осматривал супермаркеты и потрясающие дворцы. Воя, шел по Пятой авеню, а на углу Пятидесятой улицы увидел человеческую фигуру.
Она была жива. Дышала. Красивая женщина. Она была высокой, с темными короткими вьющимися волосами и длинными ногами. На ней была белая блузка, бриджи для верховой езды и лакированные ботинки. Она несла ружье. У бедра красовался револьвер. Она ела тушеные помидоры из банки, а потом уставилась на Халсона, не веря своим глазам. Халсон выл. Подбежал к ней.
— Я думал, я единственное человеческое существо на Земле, — призналась она.
— Ты последняя женщина, — простонал Халсон. — А я последний мужчина. Ты дантист?
— Нет, — ответила она. — Я дочь несчастного профессора Филда, чей хорошо задуманный, но плохо выполненный эксперимент по расщеплению ядра стер человечество с лица Земли, оставив меня и тебя, которые из-за загадочной мутации в наших родах стали отличными от других людей. Поэтому мы последние люди старой цивилизации и первые новой.
— Неужели отец не обучил тебя стоматологии? — со стоном спросил Халсон.
— Нет, — ответила она.
— Тогда одолжи мне свой пистолет.
Она вытащила револьвер из кобуры и передала Халсону. Он взвел курок.
— Я надеялся, что ты дантист, — сказал он, подвывая.
— Я красивая женщина с коэффициентом умственных способностей 141, что гораздо важнее для новой смелой расы красивых людей, которые унаследуют нашу Землю, — важно сказала она.
— Но не с моими зубами, — промычал Халсон.
Он приставил пистолет к виску и вышиб себе мозг.
Халсон проснулся с ужасной головной болью. Он лежал на подъемнике радом со стулом, ушибленный висок касался холодного пола, появился господин Акила и включил вентилятор, чтобы очистить воздух.
— Браво, мой дорогой, — посмеиваясь, сказал он, — Последнее вы сделали самостоятельно, да? Но вы свалились раньше, чем я мог подхватить вас. Черт возьми.
Он помог Халсону встать и отвел его в кабинет, где усадил в кресло и дал стакан бренди.
— Гарантирую, тут лекарства нет, — произнес он. — Noblesse oblige.[65] Теперь обсудим, чего мы достигли. Черт возьми.
Он сел на стол, по-прежнему веселый, но резкий, и добродушно посмотрел на Халсона.
— Человек живет, принимая решения, так? — начал он. — Мы согласны, oui? Человек делает 5 271 009 решений в ходе своей жизни. Peste![66] Вы согласны?
Халсон кивнул.
— Итак, кофе с пончиком, именно зрелость в принятии решений является показателем, стал человек взрослым или нет. А человек не может стать взрослым, не избавившись от детских мечтаний. Черт побери эти фантазии. С ними надо расстаться. Pfui.
— Нет, — тихо сказал Халсон. — Эти мечты лежат в основе искусства. Мечты и фантазии я трансформировал в линии и цвет.
— Черт возьми! Oui. Согласен. Но только взрослые мечты, а не детские. Детские же мечты!.. Pfui. Они есть у всех… Быть последним человеком на Земле и владеть ею… Быть последним мужчиной, способным зачинать детей, и обладать всеми женщинами… Повернуть время, вернуться в детство, сохранив все свои знания, и всегда побеждать… Бежать от реальности, считая, что жизнь — выдумка… Избежать ответственности фантазиями о несправедливости, мученичестве со счастливым концом… И сотни других, одинаково популярных и бессмысленных. Благослови Господь Фрейда. Он примерял смерть ко всей этой чепухе. Sic semper tyrannis.[67]
— Но если такие мечты есть у каждого, значит, это вовсе не так плохо, разве нет?
— Черт возьми! В XIV столетии у всех были вши. Было ли это хорошо? Нет, мой друг, оставьте эти мечты детям. К сожалению, слишком много взрослых продолжают оставаться детьми. И вы, художники, должны наставлять их, как я вас сейчас.
— Зачем вы это делаете?
— Потому что верю в вас. Вам будет нелегко. Длинная трудная дорога и одиночество.
— Видимо, мне следует испытывать благодарность, — пробормотал Халсон. — Но я чувствую… черт… пустоту. Обман.
— О да, черт возьми. Если вы долго жили с язвой, то начинаете тосковать, если ее вырежут. Вы прятались в своей язве. А я ее у вас украл. Ergo,[68] вы чувствуете себя обманутым. Подождите. Сейчас вы почувствуете себя еще больше обманутым. Вот цена, о которой я говорил. Вы ее заплатили. Смотрите!
Господин Акила подал Халсону зеркало. Тот глянул и не мог оторваться. На него смотрело огрубевшее лицо, все в морщинах. Лицо пятидесятилетнего мужчины. Халсон вскочил.
— Спокойно, спокойно, — успокаивал Акила. — Это не так уж и плохо. Это просто замечательно. Физиологически вам все еще 33 года. Что за потеря? Смазливое лицо, чтобы завлекать девушек? Из-за этого вы беситесь?
— Боже! — закричал Халсон.
— Спокойно, мой мальчик. Вот вы здесь, без иллюзий, счастья, одной ногой на трудной дороге к зрелости. Хотите, чтобы всего этого не было? Я могу так сделать. Итак, вы в десяти секундах от бегства. Можете пожелать назад ваше лицо. Можете вернуться в свои язвы… вновь ребенок. Хотите?
— Вы не сможете!
— Смогу. Для 15000 ангстрем нет пределов.
— Будьте вы прокляты! Вы Сатана? Люцифер? Лишь дьявол может иметь такую власть.
— Или ангел.
— Вы не похожи на ангела: вы похожи на Сатану.
— Да? До падения Сатана был ангелом. У него много связей на небесах. Тут, без сомнения, семейственность. Черт возьми.
Господин Акила перестал смеяться. Он перегнулся через стол, и веселость исчезла с его лица. Осталась лишь резкость.
— Сказать вам, кто я, мой цыпленочек? Объяснить, почему один мой неосторожный взгляд обратил вас в пропасть?
Халсон кивнул, не в силах говорить.
— Я подлец, паршивая овца, шалопай. Я эмигрант, живущий на деньги с родины. Да. Черт возьми! По вашим стандартам я великий человек с неограниченной властью. Как тот эмигрант из Европы для наивных аборигенов на берегах Таити. Так и я достиг берегов вашей планеты ради забавы, маленькой надежды, ничтожной радости, пока проходят годы моего существования…
— Я отвратителен, — холодным безжалостным голосом говорил Акила. — Я испорчен. Дома нет места, где бы меня терпели. И бывают моменты, когда моя болезненность и отчаяние переполняют мои глаза и ударяют ужасом в ваши жаждущие души. Так я поразил ужасом вас. Да?
