Вольфганг Шрайер - Неоконченный сценарий
- Удивляюсь. Любой контакт с официальными инстанциями вызывает ваше появление.
- Не моя вина, что вы привлекаете к себе столько внимания. Мистера Вилана убили ваши сообщники, не так ли?
- Какое мы имеем к этому отношение? - спросил Фишер.
- Кто нанял обоих убийц?
- Я, - сказала Ундина.
- Парня - может быть. Его выбирали вы, фрау Раух. На ваше счастье, он мертв. Зато его сообщница скрылась. Одна из дочерей сеньоры Крус, я не ошибаюсь, господин Бернсдорф?
- Единственная дочь, майор.
Они уставились друг на друга. Бернсдорф убедился, что Понсе понял его намек. Злить майора сейчас и излишне и опасно, однако какую-то черту провести надо: от сих до сих! Вилан убит. Как - дело темное, позиция у киногруппы шаткая, но пусть Понсе знает, что обломает себе зубы, если попытается свалить вину на них.
- Я вас предупредил! - Понсе скрестил руки на груди. - И не пытайтесь изворачиваться. Мне известно и то, что вы были на Кубе, и то, с кем там встречались: с Кампано! Возможно, вас стоит взять под стражу!
- Что же вы медлите?
- Потому что вы гость. Но все может измениться. Пока у меня нет фактов, доказывающих вашу прямую причастность к убийству. Но вы наняли не только Крус, но и доктора Роблеса. А у него есть мотив для убийства.
- Кого? Вилана?
- Вилан оказался здесь случайно, этого никто не мог знать заранее. Убить хотели Ридмюллера, это и слепому видно.
- Ридмюллер - немец! - воскликнул Фишер. - А Вилан оказывает нам важные услуги! И вы утверждаете...
- Пока я ничего не утверждаю. Я суммирую факты. Оказывается, Роблес вчера вечером беседовал с убийцей.
- По моему поручению, чтобы передать... - начал было Бернсдорф.
- Что съемка начинается раньше. - Понсе хитро улыбнулся. - А сами вы успели побывать у Санчес и Крус... Кстати, Роблес говорил вам, что место доцента университета он потерял из-за Ридмюллера?
- Нет, и меня это ни в коей мере не интересует.
- Мы к убийству непричастны, - твердо проговорил Фишер. - При всем уважении к вашей работе, майор, я не намерен дольше выслушивать, в чем вы подозреваете моих сотрудников!
- Сотрудников! Да я только с одним и говорю.
- Мы не беззащитны! Я сообщу в посольство.
- Никто вам не мешает.
Пока Фишер шел к телефону, от волнения хромая сильнее обычного, Понсе взялся за Кремпа.
- Вы молчите? Меня это не удивляет. Один из телохранителей видел вас с оружием Крус в руках.
- Я показывал, что ей надо делать.
- О-о, это она прекрасно знала!
- Ему пришлось прорепетировать с девушкой, - сказала Ундина. - Группа у нас маленькая, все друг другу помогают!
- Вот мы и проверим в чем! Ваши подозрительные маневры заставили меня обратиться с письменным запросом в официальные органы ФРГ. Я рассчитываю вскоре получить исчерпывающие сведения, в том числе и о вас. - Майор с вызовом уставился на Кремпа.
А Бернсдорф глядел на Понсе и не узнавал его. Где былой лоск майора и его обходительность, столь запомнившиеся с самой первой встречи? Вместо того чтобы допрашивать по одному, обрушивается на всех сразу. Разве такая глупость простительна для опытного криминалиста? Понсе намеренно смешивает карты: он не расследовать, а запугать их хочет, выгнать вон из. страны, поскольку их присутствие для него обременительно... Бернсдорф не знал, что думают по этому поводу другие, н6 от него Понсе так легко не избавится. Фотография-подделка у него в кармане, и если Понсе на суде предъявит оригинал, скандала майору не избежать.
К Бернсдорфу подошел Фишер.
- За нами послали машину. Вы ведь не против, майор, чтобы мы посетили наше посольство?
- Попросите убежища?
- Правовой помощи!
- Что ж, если вы согласны по первому требованию явиться в полицию, мне абсолютно все равно, куда вы поедете в настоящий момент. - Понсе криво ухмыльнулся.
Он, наверное, решил, что поездка в посольство - первый шаг к отлету из Гватемалы.
- Знаете, майор, - в голосе Бернсдорфа сквозило наигранное сожаление, - и великим режиссерам далеко не каждая постановка удается.
Понсе даже засопел от обиды.
- Смотрите, как бы для вас эта постановка не оказалась последней! - И он вышел, хлопнув дверью.
Невысокие кольцевые валы вокруг вулканов, лунные кратеры, голые, без малейшей растительности, горы; холодная галька, напоминающая застывший водопад. За вулканом, в космической тишине, встает солнце... Хуан Кампано закрыл глаза, натянул одеяло. Через равные промежутки слышатся короткие вздохи: это посапывает во сне Педро. Кампано ждал появления первых солнечных лучей, лучшего времени дня. Пока что его еще знобит, болит плечо, но скоро он согреется. А потом начнет мысленно вычерчивать маршрут, разрабатывать очередные шаги операции. Если сконцентрировать все мысли на борьбе, боль утихает.
Главный вопрос: где собирается колонна, соединенный отряд герильерос? В долине между вулканами-четырехтысячниками Тахумулька и Такана, на гватемальской стороне. К чему карта и компас, когда есть солнце и до боли знакомые очертания вершин? Провиант не проблема. Правда, военные держат под контролем все питьевые источники, но Педро знает горные склоны, сплошь усеянные кактусами, которые способны выкачивать из почвы влагу не хуже насосов. Срежешь верхушку, продырявишь слегка в середине - и черпай прямо рукой сочную, чуть кисловатую кашицу... Боезапас? Тоже хватает; стычек с противником не было, патроны не расстреляны.
А цель? Та же, что и вчера: идти на соединение с другими отрядами.
Ах, если бы не эта жгучая боль в плече! За что ему это наказание, какая глупость! "Брось, - говорил себе Кампано, - нечего терзаться, пустое это дело. Вспомни лучше хорошие времена, вспомни о Кубе, где ты учился и был счастлив; о Сьерра-де-лас-Минас, когда там жили еще крестьяне, называвшие тебя "команданте", о столице, где ты рассчитался с Уэббером, эти времена вернутся. Плечо заживает, мальчишка-индеец знает все лечебные травы. Держаться, держаться во что бы то ни стало! Гватемала уж не та, что была, когда ты начинал борьбу. Ты заставил противника обратить политическую ситуацию в военную. А теперь наберись терпения и доверься народу, который прозрел и берется за оружие".
Если бы не это дурацкое плечо, он догнал бы уже своих. Сначала его больше недели трясла лихорадка, и отряд, оставив командира с Педро на попечение надежных крестьян-горцев, ушел в долину. Выздоровев, он выбрал кратчайший путь, через горный перевал. И вот там, недели три или четыре назад - надо проверить по дневнику! - он попал под камнепад. Причем он слышал, как камнепад начался, и прижался к от весной скале - вообще-то его задеть не должно было. Ничего особенного и не произошло, вот только плечо размозжило. Он ненадолго потерял тогда сознание, а потом Педро крепко перевязал рану широким бинтом, пропитанным антибиотиками. Запас бинтов еще есть. Болеутоляющие таблетки на исходе, но есть замена - пейотль.
