Айзек Азимов - Второй Фонд
Аркадия кротко сказала:
— Извините, я на минутку. Руки помыть.
Она знала, где что находиться на корабле, и вышла. Когда же вернулась, вновь набравшись храбрости, Хомир Манн встретил ее облаченным в халат и вне себя от бешенства.
— Что, черные дыры Космоса, ты д… делаешь на борту корабля? К… как ты попала сюда? И что мне п… прикажешь делать с тобой? Что все это значит?
Он мог задавать вопросы бесконечно, но Аркадия мило прервала его:
— Просто я хотела сопровождать вас, дядя Хомир.
— Зачем? Я н… никуда не еду.
— Вы едете на Калган за информацией о Втором Фонде.
Манн испустил дикий вопль и совершенно ослабел. В одно ужасное мгновение Аркадия подумала, что сейчас у него будет истерика и он станет биться головой о стену. Он все еще держал бластер — и в животе у нее похолодело, когда она это увидела.
— Осторожно… Не торопитесь… — Больше в голову ей ничего не приходило.
Манн кое-как пришел в себя и швырнул бластер на койку с такой силой, как будто хотел выбросить его за борт, пробив дыру в корпусе.
— Как ты п… попала сюда? — спросил он медленно, будто процеживая каждое слово сквозь зубы, чтобы скрыть дрожь в голосе.
— Очень просто — вошла в ангар со своим чемоданом и сказала: «Багаж, господина Манна!», и какой-то человек просто ткнул пальцем, куда пойти, даже не взглянув на меня.
— Придется отвезти тебя назад, — сказал Хомир, и в мыслях его мелькнуло дикое ликование. О Космос, его никто ни в чем не обвинит!
— Вы не можете, — спокойно сказала Аркадия, — это привлечет внимание.
— Что?
— Сами знаете что, весь смысл вашей поездки на Калган как раз в том, что это так естественно для вас — поехать и попросить разрешение посмотреть записи Мула. И вам надо вести себя очень естественно, чтобы не привлекать к себе внимания. Если вы вернетесь с девочкой-безбилетницей, это может даже попасть в сводки теленовостей.
— Откуда ты вз… взяла эту идею насчет Калгана? Это… ребячество…
Конечно, он был не настолько легкомыслен, чтобы поверить даже тому, кто знал меньше Аркадии.
— Я слышала, — она не смогла скрыть гордости, — у меня был приемник. Я знаю об этом все, поэтому вам придется позволить мне вас сопровождать.
— А как же твой отец? — Он прибегнул к последнему козырю. — Он может подумать, что тебя похитили… ты умерла.
— Я оставила записку, — перекрыв старшим козырем, сказала она, — и он, вероятно, знает, что не должен поднимать шума вокруг этого или делать еще что-нибудь. Вы, наверное, получите космограмму от него.
Для Манна колдовство было единственным объяснением, потому что через две секунды после того, как она закончила говорить, зазвучали принимающие сигналы.
— Могу поспорить, это мой папа, — сказала она.
И это действительно был он.
Послание было недлинным и адресовано Аркадии. В нем говорилось: «Спасибо за твой чудесный подарок, который, я уверен, ты правильно использовала. Желаю хорошо провести время».
— Видите, — сказала она, — это инструкция.
Хомир начал привыкать к ней. Через некоторое время он был даже рад, что Аркадия оказалась здесь. В конце концов, он удивился — что бы он делал без нее? Она болтала! Она была взволнована! И, самое главное, совершенно беззаботна. Она знала, что Второй Фонд — враг, и, тем не менее, ее это не беспокоило. Она знала, что на Калгане ему придется иметь дело с враждебным чиновничеством, но не могла дождаться, когда же это наступит.
Наверное, так бывает в четырнадцать лет.
Во всяком случае, теперь недельное путешествие было заполнено разговорами, а не копанием в себе. Разумеется, это были не очень глубокомысленные беседы, так как они касались, в основном, девочкиных представлений о том, как лучше обработать Правителя Калгана. Забавные и нелепые — и тем не менее, произносимые важно и обдуманно.
Хомир обнаружил, что способен улыбаться, когда слушал и гадал, из какой же жемчужины исторической литературы она добывала свои искаженные представления о Великой Вселенной.
Наступил вечер перед последним прыжком. Калган был яркой звездой в едва мерцающей пустоте у дальнего края Галактики. Телескоп корабля показывал ее искрящимся маленьким шариком едва различимого диаметра.
Аркадия, нога на ногу, сидела на стуле. На ней были свободные брюки и не очень свободная рубашка, принадлежавшие Хомиру. Ее собственный, более женственный гардероб был постиран и выглажен к приземлению.
Она сказала:
— Вы знаете, я собираюсь писать исторические романы.
Она была совершенно счастлива, путешествуя. Дядя Хомир был не из худших слушателей. И это делало разговор еще более приятным — можно было говорить с действительно умным человеком, который серьезно относился к тому, что говоришь ты.
Девочка продолжала:
— Я прочитала уйму книг о всех великих людях истории. Ну, о таких как Селдон, Хардин, Мэллоу, Деверс и всех остальных. Я даже прочла большинство из того, что вы написали про Мула, хотя, конечно, не очень весело читать те части, где Фонд терпит поражение. Разве не здорово было бы убрать из истории эти постыдные, трагические события?
— Да, — серьезно согласился Манн. — Но это не была бы честная история, так ведь, Аркади? Никогда не завоюешь ученого авторитета, перекраивая историю на свой лад.
— Фу! Кому нужен ваш ученый авторитет? — Она находила его очаровательным. За эти дни он ни разу не назвал ее иначе, как Аркади. — Мои романы должны быть интересными, должны продаваться. И быть знаменитыми. Что за смысл писать книги, если они не продаются и не становятся хорошо известными? Я не хочу, чтобы только несколько старых профессоров знали меня. Пусть их читает каждый.
При этой мысли ее глаза потемнели от удовольствия, и она уселась поудобнее.
— Знаете, как только отец мне разрешит, я собираюсь побывать на Транторе — там можно добыть основные материалы по Первой Империи. Я родилась на Транторе, вы знаете?
Он знал, но сказал: «В самом деле?», и вложил должное количество удивления в голос. И был награжден чем-то средним между сияющей и жеманной улыбкой.
— Угу. Моя бабушка… ну, Бэйта Дарелл, вы слышали о ней… однажды была с дедушкой на Транторе. На самом деле именно там они остановили Мула, когда вся Галактика была у его ног. И мой папа с мамой тоже поехали туда, когда поженились. Я родилась там. Я даже жила там, пока не умерла мама, только мне было всего три года, и я почти ничего не помню. Вы когда-нибудь были на Транторе, дядя Хомир?
— Нет, не могу сказать, что был. — Он оперся о холодную переборку и рассеянно слушал. Калган был уже близко, и он чувствовал, как им снова овладевает тревога.
![Айзек Азимов - Основание и Империя [Академия и Империя]](/uploads/posts/books/116810/116810.jpg)
![Айзек Азимов - Второй Фонд [Вторая Академия]](/uploads/posts/books/116879/116879.jpg)
