Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц
«Долой парус!» — заорал Джемаз. Ошалевший Глиссам обернулся: над самой кормой, дико накренившись, задрала нос черная шхуна. Шренк в черных шароварах, хватаясь одной рукой за бушприт, другой раскручивал над головой абордажный крюк, чтобы забросить его на палубу и зацепить кабину. «Риф-тали!» — голос Джемаза звенел, как медная труба.
Онемевшими пальцами Эльво нашел ручку барабана: грот упал, собравшись в складки у нижней реи. Из открытой степи налетел порыв ветра — правые колеса йола оторвались от земли. В желудке Глиссама все перевернулось, он отчаянно вскарабкался к правому борту, подальше от обрыва. Тот же беспощадный порыв, столкнувшись с высокими парусами шхуны, изогнул ее мачты, сыгравшие роль непреодолимого рычага. Чувствуя, что судно опрокидывается, шренк за штурвалом резко переложил руль налево, но слева был овраг: сумасшедшими скачками, взлетая на ухабах и ударяясь о камни, сочлененная шхуна из трех фургонов бесконтрольно понеслась вниз. Длинные мачты дрожали и дергались из стороны в сторону, паруса то хлопали, то надувались. В одном из бешеных прыжков перекинулся бизань. Рулевой все еще хватался за колесо штурвала, вертевшееся, как веретено. Шхуна ударилась о скальный выступ, слетела с обрыва и рухнула в реку мачтами вниз.
«Риф-тали!» — продолжал кричать Джерд Джемаз. Эльво Глиссам налег на барабан и стянул парус в плотную гармошку. Джемаз включил вспомогательный двигатель. Медленно, осторожно йол обогнул холм по наклонной кромке над оврагом и выехал на равнину. Как прежде, Джемаз взял курс на северо-восток.
Иол катился по пустынному ковру лишайника, одна за другой тянулись минуты мирного вечера, и Эльво Глиссам уже начинал сомневаться в достоверности своих воспоминаний: за ними только что гнались шренки? Исподтишка он изучал выражение лиц Кургеча и Джемаза, но спутники его сохраняли полную непроницаемость — один загадочнее другого.
Солнце заходило в ясном небе. Путники убрали все паруса, заклинили колеса и стали устраиваться на ночлег посреди безбрежной сорайи.
Подкрепившись тушенкой из консервных банок, сухарями и пивом, захваченным на станции, все трое сидели на баке, опираясь спинами на стену кабины. Эльво не сдержался и обратился к Джемазу: «Вы заранее рассчитывали, что шхуна шренков сорвется в овраг?»
Джерд Джемаз кивнул: «Невелика мудрость. Они выбрали узкое, длинное судно с тремя высокими мачтами. Учитывая направление ветра, такая махина не могла удержаться на склоне — там, где проехали мы. Само собой, мне пришло в голову заманить их как можно дальше. А оттуда им оставалась одна дорога — в реку».
Эльво Глиссам нервно усмехнулся: «Что, если бы они не свалились в реку?»
Джемаз безразлично пожал плечами: «Мы отвязались бы от них каким-нибудь другим способом».
Глиссам снова усмехнулся и замолчал. Его раздражала самонадеянность Джемаза, внушавшая уверенность окружающим, но в то же время подвергавшая их неоправданному риску — ибо Джерд Джемаз, несомненно, верил, что способен преодолеть любые трудности. А он, Эльво Глиссам, не мог поверить в свою неуязвимость и поэтому чувствовал себя несправедливо обиженным. Эльво утешил уязвленное самолюбие мыслью о том, что по меньшей мере в одном отношении он превосходил Джемаза: он был способен к самоанализу, тогда как Джерд Джемаз, по всей видимости, никогда даже не пытался разобраться в своей душе.
Глиссам повернулся к Кургечу и задал вопрос, который он ни в коем случае не смог бы задать еще две недели тому назад: «Кто-нибудь еще за нами гонится?»
Старый ульдра смотрел в сгущающиеся сумерки: «В окрестностях угрозы нет. Темный туман обволакивает горизонт — далеко, очень далеко. Сегодня нам не о чем тревожиться».
Глава 9
Утром подул свежий прохладный ветерок, надувая паруса, и йол резво покатился по слегка волнистой степи. «В сорайе живительный воздух, — думал Эльво Глиссам, — в нем есть что-то вечно весеннее». Нерасторопные дрофы в панике взлетали почти из-под колес, желтовато-серый покров соума местами оживлялся россыпями розовых с черными пятнышками барвинков.
За два часа до полудня путники заметили целую флотилию бригантин, спешивших на всех парусах в северном направлении — очевидно, неподалеку была третья колея, упомянутая Моффамедом. И действительно, через несколько минут они остановились у поворота на колею, к недоумению Глиссама, направлявшейся явно не на север, а на северо-запад. «Мы проделали лишних сто пятьдесят километров, не меньше, — пожаловался он Джемазу. — Вместо того, чтобы повернуть на северо-восток, нам следовало с самого начала двигаться прямо на север, и мы сэкономили бы целый день пути».
Джерд Джемаз мрачно согласился: «По-видимому, Моффамед предпочитает, чтобы мы чего-то не видели».
Йол обогнал несколько жилых парусных фургонов. Дети с растрепанными волосами качались на леере и указывали пальцами на троих иноземцев. Мужчины и женщины вставали с палубы и выходили из кабин, чтобы полюбоваться на редкое зрелище, не проявляя при этом ни дружелюбия, ни враждебности. Как всегда, Эльво Глиссам попробовал вызвать ответную реакцию, приветственно поднимая руку. Как всегда, со стороны ветроходов никакой ответа не последовало.
Колея пересекла район обширных пологих возвышенностей и слегка заболоченных низин, после чего спустилась на плоскую равнину, простиравшуюся на север до самого горизонта. Время от времени попадались естественные карстовые колодцы, до краев наполненные прозрачной водой. Этой водой орошались поля и огороды вокруг колодцев, неизменно охраняемые отворотами — здесь выращивали преимущественно дыни, различные бобы и зерновые, а также сладкую вику.
Дальше и дальше на северо-запад катился под парусами йол — иногда в компании ветроходских бригантин, но по большей части в одиночестве. Долгие летние дни перемежались звездными ночами. Эльво Глиссам часто подумывал, что такое существование — вечно в пути без границ и препятствий, без особых хлопот, кроме необходимости подчиняться воле ветров и учитывать смену времен года — заслуживало некоторой зависти. Может быть, ветроходы — самый здравомыслящий и практичный народ на Корифоне? Чем не жизнь: кочуешь себе в бескрайних просторах под небесными громадами облаков, и только великолепные закаты напоминают о том, что день уходит за днем...
На четвертый день езды в северо-западном направлении, после полудня, на горизонте появилась расплывчатая темная полоса, при ближайшем рассмотрении в бинокль оказавшаяся лесом массивных черноватых деревьев неизвестной Глиссаму разновидности. «Это и есть, наверное, Аллубанский лес, — сказал Джерд Джемаз. — Теперь нужно найти белый столп».
