Наталия Шитова - Кира Вайори (СИ)
— Апрель! Шокер просил тебе передать…
Он принялся расстёгивать куртку, пальцы плохо слушались его.
— А позвонить Шокер не мог? — удивилась я.
— Видимо, нет, — ответил Скай и наконец-то расстегнул куртку совсем.
Под курткой Скай самым причудливым образом был обмотан широким шарфом-слингом. В слинге спал крошечный младенец, одетый и укутанный, как кочан капусты.
— Шокер вот это просил передать?! — изумилась я.
Скай кивнул.
— Развяжите эту штуку, — попросил он и скрестил руки, поддерживая ребёнка.
Мы с Мишей осторожно распутали слинг. Скай вздохнул с облегчением и ловко взял малыша так, как их обычно берут. Те, кто умеют.
— И что всё это значит, Скай?!
— Присмотри за ним, пожалуйста!
— Как долго?
— Некоторое время.
— А вы все куда отправляетесь? По грибы?
Скай мотнул головой и снова облизнул губы.
— Что случилось, Скай?! Говори, немедленно!
— Нам нужно срочно покинуть город. Мы не можем тащить с собой Тима, это опасно. Он должен оставаться в спокойном месте. Шокер велел отнести его сюда… Его надо развернуть, здесь жарко.
Скай оглядел холл, и, за неимением лучшего, опустил ребёнка на банкетку, развернул флисовый плед, сложенный в три слоя, одеяльце, снял с младенца шапку.
Я смотрела на малыша. Такой милый, маленький, уже никакая не зверушка, а совсем-совсем человечек. И так сладко спит… Но что я с ним делать-то буду?!
— Апрель!
Я очнулась и взглянула на Ская.
— Возьми! — сказал он и протянул мне ребёнка.
Я, как дурочка, покрутила руками в воздухе, не понимая, как руки-то сложить, чтобы взять младенца. Но кое-как справилась. Он был мягкий, тёплый и тяжёленький.
— Я же не умею, Скай! — кажется, мой голос прозвучал жалобно.
— Да ничего сложного…
— Ёлки-палки, Скай! Ничего сложного? А подгузники где? А кормить чем? Переодеть во что?
Скай судорожно сглотнул:
— Извини. Вот… только Тим.
— Что происходит, Скай?!
Он покачал головой.
— А почему тогда ты Лали не привёл? А ей можно оставаться в опасности? А Валея? Из неё что, хорошая партизанка?
Скай со страдальческой гримасой всплеснул руками:
— Не спрашивай меня ни о чём, я тебя умоляю! Шокер попробует с тобой связаться. Сама не звони, наши прежние симки уже не действуют.
Малыш зашевелился у меня в руках, закряхтел, хныкнул. Я чуть качнула его, и он успокоился. Может, и правда ничего сложного…
— Ну, я побежал, — виновато сказал Ская и стал снова застёгивать куртку.
— Послушай… Ты — Скай, да? — подал голос Мишка, до этого молча стоявший в стороне. — Может, вам там люди нужны? Я могу помочь.
Скай пожал плечами:
— Знаешь, вот как по мне, я бы сказал «да». Но Шокер, скорее всего, ответил бы, что здесь… — Скай кивнул на меня. — … тоже есть, чем помочь. Лучше, если Апрель не будет одна.
— Здесь есть… ну как его… слуга… по хозяйству, в общем, — возразил Мишка.
— Нет, спасибо тебе, приятель. Но останься тут.
Скай наклонился к племяннику, тронул мизинцем крошечную ладошку, выпрямился и неловко улыбнулся мне:
— Пока, Апрель, я побежал!
Он вышел и захлопнул за собой дверь. Я стояла в оцепенении и смотрела ему вслед.
— Кир, ты в порядке? — осторожно уточнил Мишка.
— В полном! — бодро ответила я. — Вот только если он проголодается или обкакается, я точно сойду с ума.
— Здесь ведь есть круглосуточные магазины или аптеки?
— Вообще-то в Йери ночью принято спать. Но надо попытаться. Я позвоню Ятису.
Я прошла в гостиную, положила малыша на диван к самой спинке подальше от края, взяла телефон.
— Ятис, у нас проблема!
Он выслушал мои возбуждённые вопли и ответил, что постарается найти всё, что нужно, и придёт, как только всё это добудет.
Я попыталась позвонить Марату, но номер брата оказался недоступен.
И сразу же раздался входящий звонок.
— Кира, ты прости меня за такой подарок, — сказал Шокер. На заднем плане слышались какие-то металлические шумы. — Ты говорила, что если мне понадобится помощь… Этот тот случай. Другого выхода не было.
— Да ладно, — отозвалась я слегка заторможено. Тут было два варианта: или наорать на него в панике, припомнить ему, что он собирался непременно держать ребёнка при себе, или же делать вид, что ничего особенного не случилось. Орать на Шокера я сейчас не могла: в его голосе отчётливо слышалась катастрофа. — А где Лали, почему ты и её не прислал?
— Лали? Лали пропала. Я не знаю, где она.
— Как она могла пропасть, у вас там толпа народу!
— Об этом не сейчас, Кира.
— Ну, ладно. Ничего, справлюсь как-нибудь сама, не переживай.
— Если завтра будет возможность уйти на изнанку, уходи и Тима забирай, — сказал Шокер торопливо. — Я найду вас, где угодно. Но лучше, если вы переберётесь туда.
— А что происходит, Шокер? И почему Марек не доступен?
— Не телефонный разговор.
— Во что ты опять вляпался, чудо?
— Сбереги моего сына, пожалуйста. И прости, — он горестно вздохнул. — Если сможешь.
Он сбросил звонок.
Прощу, конечно, какие проблемы… Я тяжело вздохнула и убрала телефон.
— Кир, тебе, может, чаю заварить? — растерянно предложил Мишка.
— Миш, мне бы водки.
— Понимаю тебя. Сам бы не прочь, — усмехнулся он. — Но нет ничего страшнее двух неумелых пьяных нянек. Пока у нас этот карапуз, объявляется сухой закон.
— У нас с тобой сухой, но не у него, — вздохнула я, глядя на младенца, который всё ещё спал, но забеспокоился во сне и задёргал ножками. — Кажется, подгузник пора менять.
— Подгузники нынче такие делают, что полведра впитать могут, так что не паникуй, — уверенно сказал Мишка. — В любом случае, в доме есть полотенца, из которых можно что-то смастерить, если понадобится.
— Его мать куда-то исчезла. И я так и не поняла, как давно его кормили…
— Внизу в кладовке чего только нет. Если есть сухое или концентрированное молоко в любом виде, выкрутимся. Ты не забывай, я всё-таки химик.
От нахлынувшей благодарности к Мишке накатили слёзы. Он не заметил, сказал что-то ещё и вышел в холл.
Малыш заплакал. Сначала тихо, потом всё горше и громче. Я села поудобнее, взяла его на руки и положила к себе на колени.
— Ну что, мелкий, не повезло тебе… Ты уж потерпи, пока мы что-нибудь придумаем.
Тима немного отвлекли новые ощущения, но, когда он понял, что тот, кто его держит, кормить не собирается, заплакал с новой силой.
Из холла сквозь крик младенца доносились какие-то звуки, шаги, дверь открылась и закрылась. Но оказалось, что, когда на твоих руках орёт ребёнок, какой бы ни был острый слух, ничего, кроме этого крика толком не слышишь.
