Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране
— Э-э… пожалуй, не очень.
— Она достойна изучения, ибо содержит практические советы почти на каждый вопрос… «Любой, кто творит зло, ненавидит свет…» Это более или менее Евангелие от Иоанна, обращение Иисуса к Никодиму. Я ожидал, что у нас попытаются вырвать Майка: ведь маловероятно, что тебе удалось хорошо запутать следы. Но это уединенное место, и мы не располагаем тяжелой артиллерией. Есть только одно оружие, способное поразить их. Свет. Слепящий прожектор гласности. Поэтому я устроил так, чтобы любая шершавинка здесь становилась достоянием публики. Не мелочью которую можно замять на месте, а крупные плевки. Сразу и на весь мир. Детали не имеют значения — где установлены камеры, что за цепи смонтированы… Но если здесь разгорится драка, она будет показана по трем каналам, а заранее заготовленные письма будут отправлены очень многим государственным деятелям… всем, кому хочется спустить штаны с Его Высокопревосходительства Генерального Секретаря. — Харшоу поморщился. — Но я не могу оставлять все в неопределенности. Когда я все это организовывал, моей единственной заботой было успеть. Я ожидал немедленного нападения. Теперь, я думаю, мы обязаны кое-что сделать, по-прежнему оставаясь в круге света.
— Что сделать, Джубал?
— Я мучаюсь над этим вот уже три дня. И ты своим рассказом почти натолкнула меня на некую мысль.
— Мне очень жаль, что я не рассказала вам это раньше, Джубал. Я не надеялась, что мне кто-нибудь поверит. И то, что вы поверили, немного успокоило меня.
— Я не говорил, что поверил тебе.
— Как? Но вы же…
— Я думаю, что ты сказала правду. Но ведь сны — это тоже правда, и гипнотическое внушение тоже. Однако то, что произойдет сейчас в этой комнате, увидят Беспристрастный Свидетель и камеры, которые, — он нажал кнопку, — уже работают. Я не думаю, что Энн можно загипнотизировать, когда она при исполнении, а уж в камерах-то я уверен на все сто процентов. Мы увидим, с каким видом правды мы имеем дело. А после сможем решить, как заставить сильных мира сего сказать «Б»… и, возможно, сообразим, как помочь Бену. Веди Майка.
* * *Задержка Майка объяснялась просто. Он привязал правый шнурок к левому, встал, запутался, грохнулся на пол и безнадежно затянул узлы. Далее он проанализировал причины своей неудачи, потом неторопливо развязал узел и завязал шнурки как нужно. Его не беспокоило то, что он потратил много времени, только было неудобно, что он не смог проделать правильно то, чему научила его Джил. Он переживал за свою ошибку, несмотря на то, что, когда Джил зашла за ним, все было уже в порядке.
Она успокоила его, причесала ему волосы и повела за собой. Харшоу поднял голову.
— Привет, сынок. Садись.
— Привет, Джубал, — убито ответил Валентайн Майкл Смит и сел.
— Ну, мальчик, чему ты сегодня научился? — спросил Харшоу.
Смит счастливо улыбнулся и с неизменной паузой ответил:
— Я научился сегодня делать гейнер в полтора оборота. Это прыжок, чтобы входить в нашу воду…
— Знаю. Я видел. Держи пальцы плотно, ноги вместе и не сгибай колени.
Лицо Смита приняло несчастное выражение.
— Я сделал неправильно?
— Для первого раза ты делал все отлично. Наблюдай за Доркас.
Смит обдумал сказанное.
— Вода грокает Доркас. Она радуется ему.
— Ей. Доркас — «она», а не «он».
— Ей, — поправился Смит. — Значит, я говорю неверно? Я читал в «Новом интернациональном словаре английского языка» Вебстера, третье издание, Спрингфилд, Масачусетс, что мужской род в разговорной речи включает в себя женский. В «Законодательстве о контрактах» Хэгуорта, пятое издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, на странице 1012 говорится…
— Погоди, — перебил Харшоу. — Мужские формы включают женские, когда ты говоришь вообще, но не тогда, когда ты говоришь о определенном человеке. Доркас всегда «она» и никогда не «он».
— Я запомню.
— Лучше запомни… или ты спровоцируешь Доркас доказать тебе, что она действительно женщина. — Харшоу вдруг задумался. — Джил, этот парень спал с тобой? Или с кем-нибудь из вас?
Джил поколебалась, потом ответила бесцветным голосом:
— Насколько я знаю, Майк вообще не спит.
— Ты не ответила на вопрос.
— Значит, можете догадаться, что я сделала это нарочно. Как бы то ни было, он не спал со мной.
— Ммм… Ну и черт с этим, у меня чисто мужской интерес. Майк, чему ты еще научился?
— Я научился двум способам завязывать шнурки. Один хорош только когда ложишься. Другой — когда идешь гулять. И я выучил спряжения. Я иду, ты идешь, он идет, мы идем…
— О'кей. Хватит. Чему еще?
Майк восторженно улыбнулся.
— Вчера я научился водить трактор. Блестяще, блестяще, очень красиво.
— Эге? — Джубал повернулся к Джил. — Когда это он успел?
— Вчера, пока вы дремали, Джубал. Ничего страшного. Дюк присматривал, чтобы с ним ничего не случилось.
— Хм-м… Ладно, я верю Дюку. Майк, ты что-нибудь читал?
— Да, Джубал.
— Что?
— Я прочитал, — начал Майк, — еще три тома энциклопедии от «MARYB» до «MUSHE», от «MUSHAR» до «OZON», от «Р» до «PLANT». Ты не велел мне читать много энциклопедии сразу, и я остановился. Потом я прочитал «Трагедию о Ромео и Джульетте» мистера Вильяма Шекспира из Лондона, потом я прочитал «Воспоминания Джакомо Казановы де Сейгиалта», переведенные на английский язык Артуром Мэченом. Потом я прочитал «Искусство перекрестного допроса» Фрэнсиса Уиллмана. Потом я постарался грокнуть то, что прочитал, пока Джил не сказала, что пора идти завтракать.
— И ты грокнул?
Смит беспокойно посмотрел на него.
— Джубал, я не знаю.
— Что-то беспокоит тебя?
— Я не грокнул всей полноты того, что прочитал. В истории, написанной мистером Вильямом Шекспиром, я очень обрадовался смерти Ромео. Потом стал читать дальше и понял, что он рассоединился слишком рано… Почему?
— Он был вздорным юным идиотом.
— Прошу прощения, Джубал, я не понимаю.
— Я не знаю, Майк.
Смит обдумал эти слова. Потом пробормотал что-то на марсианском, добавив:
— Я всего лишь яйцо.
— Ты говоришь так, когда просишь покровительства. В чем дело?
Смит поколебался. Потом выдавил:
— Джубал, брат мой, ты не спросишь Ромео, почему он рассоединился? Я не могу спрашивать его, я всего лишь яйцо. Но ты можешь… и потом ты сможешь научить меня, как это грокнуть.
Джубал понял, что Майк был уверен, будто Ромео на самом деле жил, и теперь ожидал, что он вызовет дух Ромео и потребует от него объяснений по поводу поведения его плоти. Но объяснить, что Монтекки и Капулетти никогда соединенно не существовали, оказалось нелегким делом, концепция выдумки была за пределами понимания Майка, и Джубалу просто не за что было зацепиться. Все попытки объяснить это привели Майка в такое возбуждение, что Джил испугалась, что он снова свернется в клубок.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
