Герберт Уэллс - Война миров (пер. Магур)
Окрестные дома все были разрушены, но ни один не сгорел. Некоторые стены уцелели до второго этажа, но все окна были разбиты, двери выломаны. Красная трава росла даже в комнатах без крыш. Внизу в яме вороны дрались из-за падали. Несколько птиц прыгало кое-где по развалинам. Вдали по стене одного из домов осторожно спускалась худая кошка, но людей я не заметил нигде.
День казался мне по контрасту с моим недавним заключением ослепительным, небо — ярко-голубым. Легкий бриз слегка шевелил красную траву, растущую повсюду как бурьян. И каким чудесным показался мне воздух!
Глава 6
Что сделали марсиане за две недели
Несколько минут я стоял, шатаясь, на груде мусора, не думая об опасности. В той неуютной каморке, откуда только что вышел, я все время думал об опасности. Я не знал, что произошло за это время, я был поражен при виде такого зрелища. Я ожидал увидеть Шин в развалинах, но открывшийся передо мной ландшафт совсем не походил на земной.
В этот момент я испытал чувство, чуждое людям, но хорошо знакомое подвластным нам животным. Я почувствовал то, что чувствует кролик, возвратясь к своей норке и вдруг очутившись перед дюжиной землекопов, срывших до основания его жилище. Я почувствовал тогда впервые смутно то, что стало потом для меня вполне ясным, что угнетало меня в течение многих дней: чувство развенчанности, убеждение, что я уже не царь на земле, а животное среди других животных под пятой марсиан. С нами будет то же, что и с другими животными, — мы будем подстерегать, караулить, убегать и прятаться. Царство человека кончилось.
Эта мысль промелькнула и прошла, как только я ее до конца осознал, и преобладающим чувством стало ощущение голода после столь долгого и ужасного поста. Невдалеке от ямы, за заросшей красной травой стеной, я увидел клочок уцелевшего сада. Это внушило мне надежду, и я стал пробираться, увязая по колено и по шею в красной траве, но чувствуя себя в безопасности. В такой густой растительности легко можно спрятаться. Стена сада была около шести футов высотой, и когда я попробовал вскарабкаться на нее, оказалось, что я не могу достать до верха; я прошел дальше вдоль стены до угла и, цепляясь за все лепные украшения на угловом столбе, взобрался наверх и спрыгнул в сад. Тут я нашел несколько молодых луковиц, пучок шпажной травы и мелких морковок. Собрав все это, я перелез через разрушенную стену и направился в Кью среди деревьев, обвитых красной и карминовой порослью. Это походило на прогулку среди кровавых сталактитов. Я думал только о бегстве и о еде: уйти как можно скорее из этой проклятой, непохожей на земную местности.
Немного дальше в траве я нашел несколько грибов, которые съел, но эта жалкая пища только распалила мой голод. Затем наткнулся на темную полосу стоячей воды — там раньше, очевидно, были луга. Сначала я недоумевал, откуда эта влага среди жаркого сухого лета, но потом я обнаружил, что она вызвана тропически буйным произрастанием красной травы. Как только это необыкновенное растение встречало воду, оно очень быстро достигало прямо-таки гигантских размеров и разрасталось необычайно. Его семена попали в воды Уэя и Темзы, и быстро растущие водянистые побеги скоро покрыли обе реки.
В Путни, как я после увидел, мост был почти скрыт зарослями травы; у Ричмонда воды Темзы разлились широким, но неглубоким потоком по лугам Хэмптона и Твикинхэма. Вместе с разливом разносилась и красная трава, и скоро все разрушенные виллы в долине Темзы были затянуты этой красной топью, на краю которой я находился. Благодаря этому были скрыты следы опустошения, произведенного марсианами.
В конце концов красная трава погибла так же быстро, как и выросла, вследствие болезни, очевидно вызванной какими-то бактериями.
Благодаря естественному отбору все земные растения выработали в себе способность сопротивляться бактериальным заражениям, — они никогда не погибают без упорной борьбы; но красная трава засыхала на корню. Листья ее белели, морщились, делались хрупкими и отваливались при малейшем прикосновении; вода, помогавшая прежде развитию красной травы, теперь уносила последние ее остатки в море.
Как только я подошел к воде, то, прежде всего, я, конечно, утолил жажду. Я выпил очень много воды и, повинуясь какому-то импульсу, стал жевать листья красной травы. Они оказались очень водянистыми и имели неприятный металлический привкус. Я заметил, что вода неглубока, и я безопасно могу пройти вброд, хотя красная трава и заплеталась за ноги. Но глубина, очевидно, увеличивалась по мере приближения к реке, и я поэтому повернул обратно по направлению к Мортлеку. Я старался держаться дороги, ориентируясь по случайным развалинам придорожных вилл, заборов и фонарей, и наконец выбрался из топи к холму у Рохэмптона и вышел на луга Путни.
Здесь ландшафт изменился: повсюду лежали руины. Местами земля была так опустошена, как будто над ней пронесся циклон, а через несколько десятков ярдов дальше попадались совершенно нетронутые участки: дома с чистыми задернутыми шторами на окнах и запертыми дверями, казалось, были покинуты на день-два их обитателями, или в них еще спали. Красная трава росла уже не так густо, высокие деревья вдоль улицы были свободны от красных ползучих растений. Я искал пищи среди деревьев, но ничего не нашел. Зашел также в два безлюдных дома, но в них, очевидно, уже побывали другие, и они были разграблены. Остаток дня я пролежал в кустарнике. Я выбился из сил и не мог идти дальше.
За все время я не встретил ни одного человека и не заметил нигде марсиан. Мне попалась навстречу пара голодных собак, но обе убежали от меня и не подошли ближе, несмотря на то, что я их манил к себе. Близ Рохэмптона я наткнулся на два человеческих скелета — не трупа, а скелета, так чисто они были обглоданы; в лесу я нашел разбросанные и обглоданные кости кошек и кроликов и череп овцы. Но на них ничего не осталось, сколько я ни глодал их.
После заката солнца я пошел по дороге к Путни, где, как мне показалось, марсиане пустили тепловой луч. В одном саду за Рохэмптоном я нашел молодой картофель и немного утолил голод. Из сада открывался вид на Путни и реку — мрачный и пустынный: почерневшие деревья, черные покинутые развалины, у подножия холма красноватые болота разлившейся реки и гнетущая тишина. Я чувствовал ужас при мысли, как быстро произошла эта перемена.
Сначала я даже подумал, что все человечество уничтожено, сметено с лица земли, и я стою здесь один, последний оставшийся в живых человек. У самой вершины Путни-Хилла я нашел еще один скелет: руки его были оторваны и лежали в нескольких ярдах от тела. Продвигаясь дальше, я все более и более убеждался, что все люди в этой местности уничтожены, за исключением немногих беженцев вроде меня. Марсиане, очевидно, ушли дальше в поисках пищи, бросив опустошенную страну. Может быть, сейчас, в эту минуту, они разрушают Берлин или Париж. Или, может быть, они направились к северу…
