Владимир Контровский - Саракш: Тень Странников
– Туда! – выдохнул Камао, схватив Натаи за руку. – Прячемся!
Они еле втиснулись в расщелину – она была очень узкой, – и замерли, прижавшись к друг другу и боясь даже дышать. В пещерке было темно, под ногами плескалась вода – море забралось и сюда. Камао ничего не видел, зато он слышал – вернее, ощущал, – как отчаянно бьётся сердце Натаи.
– Ш-ш-ш… – прошептал он ей на ухо. – Здесь нас не найдут. Наверно, они сбежали со своих островов, их наверняка ищут, и они не смогут долго тут задерживаться, им же надо бежать дальше…
Снаружи раздались грубые голоса. Гниловатые добежали до поворота и остановились, не понимая, куда же девались те, за кем они гнались. «Не видно…». «Никого…». «На скалу тут не залезешь». «Может, они прыгнули в море? Смотрите в оба, под водой они долго не усидят!». Голоса постепенно удалялись и становились глуше – гниловатые потеряли след. Камао глубоко вздохнул, и в это время Натаи пронзительно взвизгнула.
Маленький зелёный краб, заползший в расщелину, наткнулся на босую ступню Натаи и решил попробовать её на вкус. Щипок его крохотной клешни почти не причинил ей боли, но этот щипок был неожиданным, и напряжённые нервы девушки не выдержали.
Зелёная завеса разлетелась под натиском четырёх пар сильных рук. Молодых людей рывком выдернули из их убежища, и теперь Камао оставалось только драться. Серединник Камао Таке был крепким парнем, мускулистым и спортивным, он мог бы с успехом выстоять в честной драке с парой противников, но против четверых гниловатых с ножами, одичалых убийц, которых можно было назвать людьми только с большой натяжкой, шансов у него не было. Он услышал жалобный крик Натаи, успел нанести несколько ударов, кроша кулаками носы и челюсти, а потом его сбили с ног. Бок обожгло болью – нож полоснул по рёбрам, – на голову рухнуло что-то тяжёлое, и свет померк. Камао лежал между камней, и гниловатые не стали его добивать – в их руках билась и заходилась криком чистенькая девушка Среднего Круга, такая добыча не часто перепадает отверженным обитателям Внешних Островов, и они спешили попробовать её на вкус.
Натаи повалили на плоский камень – на тот самый, на котором она стояла два часа назад, – и растянули, распластали как рыбу, из которой надлежит приготовить изысканное блюдо для гурманов. Гниловатые не были гурманами, но они изголодались по женщинам, тем более что таких женщин никто из них раньше даже не видел. И ещё они помнили слова Карающего «если вы случайно кого-то встретите – неважно кого, мужчину или женщину, – вы можете поступить с ним так, как вам заблагорассудится. Это будет вашей наградой».
– А-а-а-а!!!
От крика Натаи Камао пришёл в себя. Болело избитое тело, огнем жгла рана на боку и ещё одна, на спине; кровь заливала глаза, но он видел, что делают с его любимой. И Камао нашёл в себе силы броситься и вцепиться в горло гниловатому, навалившемуся на девушку всем своим вонючим телом. Он очень хотел его задушить, и задушил бы, если бы другой гниловатый не схватил Камао за подбородок и не вогнал ему в глаз лезвие ножа…
Последний из гниловатых встал с измятого тела девушки и натянул штаны. Натаи лежала неподвижно. Глаза её были полны слёз, но плакать она уже не могла – не было сил.
– Её нельзя так оставлять, – буркнул одни из насильников, облизнув разбитую губу. – Если нас будут искать, она сможет нас узнать, и тогда…
И тогда другой гниловатый, чуть помедлив, наклонился и воткнул нож под левую грудь Натаи Танаодо, единственной и любимой дочери учёного трудована Аримаи Танаодо.
– Смотри, не разбей камеру, – сказал он гниловатому с царапиной на щеке, пряча нож. – Обидно будет, если из-за такого пустяка нас расстреляют с вертолётов. Пошли, время возвращаться.
…Ещё не остывшие от крови и насилия (и гордые тем, что они почти уже, можно сказать, морские воины Островной Империи), они спихнули в воду катер и взяли курс на тот же эмиттер, который они однажды успешно миновали. А где один раз, там и другой – волны не улеглись, и нужно только хорошенько разогнаться.
…Они не знали, что человек в чёрно-серебряном, видевший всё происходившее на берегу на экране телевизора, чуть усмехнулся, достал пульт дистанционного управления и лёгким движением пальца вновь активировал отключенное звено непроницаемого защитного Барьера, надёжно отсекавшего Внешние Острова от Островов Серединных. И они не успели даже удивиться, когда в их катер ударила молния миллионовольтного разряда, мгновенно расплавившая его алюминиевый корпус и превратившая в пепел всех четверых.
…Вернувшись в столицу, Карающий доложил о выполнении задания и получил деньги, благодарность, а также трёхдневный отпуск. А вечером, когда он сидел на открытой террасе своего дома, ему показалось, что в щеку его укусил москит – эти кусачие насекомые залетали иногда в дома. Человек хлопнул себя по щеке, и успел ещё удивиться, почему это под пальцами ничего нет, ведь реакция у него была отменной, он мог поймать муху на лету.
А потом он упал на пол и умер. Вскрытие не выявило причин насильственной смерти – жрецы Владыки Глубин владели тайными рецептами древних ядов, и крохотная стрелка, выпущенная из духовой трубки, бесследно растворялась в крови жертвы.
…Через неделю после его смерти патрульный корвет охраны Барьера, на котором он ходил к Внешним Островам, случайно оказался в зоне учений группы флотов «А» и был случайно потоплен – морские воины стреляют боевыми даже в учебном бою. Корвет погиб со всем экипажем – спасённых не было.
* * *– Рад вас видеть, дорогой профессор Танаодо, – мэтр Сенао Тариа изобразил на своём лице радушную улыбку, – всегда, в любое время. Вы один из немногих серединников, кому дозволено посещать Внутренний Круг – вы заслужили это право.
Учёный выглядел неважно: под глазами залегли чёрные тени, лицо осунулось, руки мелко дрожали – чтобы скрыть эту дрожь, Аримаи сжал пальцами краешек стола.
«Да, старику несладко, – подумал Утончённый, – и неудивительно. Он до безумия любил свою дочь, и пережить такую трагедию… Мне его искренне жаль, но…».
– О чём вы хотели со мной поговорить? – спросил Тариа. – Мне сообщили, что речь пойдёт о чём-то крайне важном.
Аримаи поднял глаза, подёрнутые дымкой душевной боли.
– Я буду краток, – произнёс он надтреснутым голосом. – Я готов работать для вас на ваших условиях. Два года назад вы предлагали мне неограниченное финансирование, если я соглашусь на… Так вот, я согласен.
– Э-э-э… Простите великодушно, но не могли бы вы мне напомнить, о чём именно идёт речь? Конечно, мне известно, что вы крупнейший физик-теоретик страны и, пожалуй, всего мира, что вы являетесь создателем единой теории поля, и что ваша теория, в некотором смысле, переворачивает все наши представления о Мироздании. Не поймите меня превратно, но уточните, пожалуйста, в чём суть вашего проекта? Два года – большой срок, и годы эти у меня были наполнены массой дел, каждое из которых требовало к себе внимания.
