Евгений Панаско - Десант из прошлого
Он торжественно вручил мне эту брошюрку, он пожал мне руку, он весь сиял и светился. А я полностью был сбит с толку, и заголовок статьи - это был, оказывается, отдельный оттиск статьи профессора в свежем выпуске "Филологического вестника", - заголовок нисколько не прояснил странной ситуации. Вот он был какой, заголовок: "К вопросу о семантике одного из эвфемизмов в словаре языка Н. В. Гоголя".
- Леонард Гаврилович, - сказал я наконец, - вы извините меня, пожалуйста, за тот раз, так получилось - не сдержался... - Профессор внимательно слушал. - Преступная среда, воровской жаргон, - бормотал я сам не зная что.
- Голубчик вы мой, вам не за что извиняться: извиниться должен я, так как не поставил вас соавтором данной статьи, каковым, в определенной степени, вы имеете право себя называть! - отчеканил Компотов, и я взмолился:
- Да объясните мне, в чем дело!
И профессор объяснил. Очень доходчиво.
Оказывается, услышанное им от меня слово "фитюк" повергло его в долгие филологические раздумья. Нет, прилагательное "долбаный" его нисколько не заинтересовало, смысл этого слова предельно ясен, здесь просто не о чем говорить... Но "фитюк"?! Феноменальная память снова не подвела профессора. Он обнаружил это слово... как вы думаете, у кого? Правильно - у Гоголя! Вы помните, конечно, это один из классиков, в школе вы должны были знакомиться с отрывками из его произведений... "Тройка, птица-тройка! Кто тебя выдумал?" Да-да, это написал именно он...
Я сообщил профессору, что знаю произведения Николая Васильевича не по отрывкам из школьной хрестоматии. Однако слова "фитюк" я у него не помню.
Впадая в крейсерский лекционный стиль, профессор сообщил, что в романе "Мертвые души", именуемом "поэмой", существует такой персонаж Ноздрев, к которому попадает во время своих скитаний некий Чичиков. В это время у помещика Ноздрева (помещик - это такая сословная категория, земельный феодал в крепостнической России...) гостит его зять Мижуев. Личность это слабая, склонная преимущественно к утехам с женой, о чем он и твердит Ноздреву, порываясь уехать. Личности яркой и независимой, помещику Ноздреву, претит эта бесстыдная тяга Мижуева к жениной юбке. В сердцах он называет его... правильно, фитюком. Это безусловный эвфемизм. Проанализировав контекст, а также зрительно изучив графический облик забытой ныне буквы под названием "фита", профессору удалось приоткрыть завесу над тайной слова "фитюк". Имелось в виду другое слово, относящееся, разумеется, к табуированной лексике, но исключительно точно соответствовавшее моменту, темпераменту Ноздрева, традициям великого и могучего русского языка...
- Вы не представляете, насколько трудно сейчас, в наше время, сделать хоть какое-то, пусть даже очень маленькое открытие, относящееся к творчеству, великих писателей, - прочувствованно рассказывал профессор. Классики изъезжены вдоль и поперек! Прошлый век - в особенности, а девятнадцатый серьезные исследователи почти и не берут, потому что нечего делать! Нечего делать, господа, все сделано!
Я слушал и слушал профессора.
1982,1985
