Станислав Соловьев - Grunedaal
Магистр ключей и печатей стал заверять испуганных горожан: неизвестное воинство побудет в нашем городе несколько дней, страсти поостынут, пришлые люди успокоються, увидят наше искреннее миролюбие и гостеприимство, убедятся, что в нашем городе нет для них врагов и недоброжелателей, а есть только друзья. Вот тогда-то можно будет смело и открыто идти к начальникам неизвестного воинства, и ненавязчиво узнать - кто они, откуда идут, и с какой целью прибыли. А пока нужно вести себя тихо и спокойно, не выражать какого-либо неудовлетворения или радости, чтобы пришельцы не смогли заподозрить жителей города в неискренности, лицемерии и коварстве. "А лучше всего расходитесь по домам и на улицах не скапливайтесь, - не мешайте неизвестному воинству спокойно проходить через ворота и главную улицу!" - так закончил магистр ключей и печатей и многие одобрили его слова, назвали его мудрым человеком.
Тут вышел к народу священнослужитель. Был он взволнован и говорил проникновенным голосом. Он попросил всех жителей города, заклиная их именем Основателя и самого Творца, не ужесточаться сердцем от того, что в наш город войдет неизвестное воинство, дерзких мыслей против установленных властей и наличествующего порядка не иметь. "Смирите гордыню, - говорил священнослужитель, - не впускайте в себя демона ненависти и мести, ибо вы иногда бываете вспыльчивыми и горделивыми, а это плохо. Специально по домам от неизвестного воинства не прячьтесь, ибо вера учит нас быть всякому событию открытыми и радостными... Живите как и прежде - спокойно, мирно, в согласии с установленным порядком, с открытым сердцем и чистыми руками. Ибо если вы убоитесь и будете прятаться по домам, как дикие животные прячутся по своим норам, пришлые воины подумают, что жители нашего города совсем не рады их прибытию. И даже напротив: недовольны и задумывают тайно против них направленные действия, - исполненные страха и ненависти. Тогда иноземцы засомневаются в искренности наших властей, почувствуют себя не уютно, и оттого ожесточаться, и от этого могут пострадать ни в чем не повинные люди нашего города. Совершая насилие, пришлые люди содеют страшный грех, - и в этом будете виноваты только вы, кривые душой и черствые сердцем! И чтобы этого избежать, слушайте люди: будьте незлопамятны и добросердечны! Молитесь денно и ношно богу, чтобы ни один человек не пострадал и ни один камень не узнал твердость меча и зной пламени! Молитесь за спокойствие и доброе решение дел неизвестного воинства, ибо от этого будет спокойствие и мирный порядок в нашем городе!" Так закончил свою речь священнослужитель и все нашли ее мудрой и сдержанной.
Тут выступили перед народом знатные купцы и цеховые мастера. "Знаете, говорили они с неожиданной радостью, - ведь всякому воинству нужны многие товары и продукты. Всяким воинам необходимо хорошо питаться, спать в хороших гостиницах, пить дорогие напитки, хорошо одеваться, покупать безделушки или украшения для женщин, чинить оружие и конскую упряжь. Все это необходимо воинам, и неизвестные воины такие же люди. А ведь они-то не из соседней страны, а откуда-то издалека, и потому должны нуждаться во многом. Они не знают наши цены на товары и услуги. Поэтому можно извлечь большую прибыль из того, что неизвестное воинство войдет в наш город. Поэтому нужно быстрее открывать ворота, - ведь с каждым часом мы теряем большие деньги..." Их поддержали домовладельцы, трактирщики, менялы, ростовщики и кузнецы, и люди других профессий. И вот уже многие с радостью кричали: "Быстрее открывайте ворота!"
Тут снова стал говорить священнослужитель: "Ведь это еще и хорошо, что неизвестное воинство пришло именно в наш город. Это испытание для нас - как мы себя поведем, так нам и воздастся!" А за его спинами говорили циничные торговцы: видишь, как заговорил преподобный отец, надеется, что пришлые дадут большие пожертвования храму... Стали все кричать от сильного возбуждения и только один юродивый дурачок, которого все хорошо знали, сел прямо в пыль и горько заплакал, говоря, что жалко ему города и его жителей. Это совсем развеселило людей, а магистр права с плохо скрываемым гневом потребовал запереть дурака в тюрьму: "Он еще что-нибудь дурацкое ляпнет или вытворит! Вдруг иноземцы сильно обидятся?!" Приказали старейшины одним стражникам запереть дурака в тюремной камере, а другим стражникам - идти и отпирать городские ворота.
Ворота открыли и все те, кто не побоялся остаться и не спрятался по домам, прижавшись к краям базарной площади, стали смотреть как в город заходит неизвестное воинство. Пришлые воины вошли в город без излишнего шума и ожидаемых многими победных фанфар. Разговаривали они только между собой вполголоса, и даже вроде бы подковы их коней цокали совсем не громко. Было их великое множество, что не сосчитать, но не настолько много, чтобы не найти себе ночлега или пропитания. Неизвестные воины были рослыми и статными мужчинами в отличие от грюнедальцев, которые всегда отличались упитанностью и приземленностью. Они восседали в седлах прямо и величественно, и все их тело было закрыто черными латами из очень блестящего железа или вещества, так что не было видно ни их кожи, ни их глаз, и нельзя было сказать - брюнеты они, блондины или рыжие. Пришельцы держали в руках странное и доселе невиданное оружие: копья были слишком тонки и длинны, а щиты - слишком толсты и широки, если это, конечно, были копья и щиты. А другое оружие было настолько странным, что оружейных дел мастера, находившиеся в толпе, не могли понять, что это и как этим воевать, и между собой тихо шептались: "Правду говорили, что у неизвестного воинства новое и страшное оружие. Куда нам до них со своими поделками..." Были неизвестные воины одеты в одежды невиданного доселе покроя: слишком яркие были и пестрые их одежды, и непонятно было жителям города, рисунок на этих одеждах такой сложный, что путает глаз, или это - просто множество пятен и линий.
И как не всматривались многие, не могли они определить: кто из пришлых людей начальник, а кто слуга или подчиненный. Все они были одинаково вооружены, одинаково одеты, шли или ехали с одинаково горделивой осанкой. "Кто из них командир?" - спрашивали шепотом друг у друга горожане и пожимали плечами. Не было у неизвестного воинства ни знамен, ни каких-либо штандартов и все они двигались в тишине без видимого порядка...
Вот неизвестное воинство въехало на базарную площадь, въехало не спеша, словно были они не воинами, но некими странниками-пилигримами. Не заметили горожане к своему удивлению у пришлых людей ни видимого удовольствия, ни раздражения или любопытства. У многих возникло такое ощущение, что не живые это люди, а некие странные механизмы, не знающие человеческих эмоций и переживаний. Некоторые из пришельцев разговаривали вполголоса между собой, но язык их был не понятен горожанам, - речь слишком резка, слова лишком коротки, обрывисты, звуки мало различимы и невнятны...
