Павел Парфин - Сувенир для бога
- Ну вот, опять ты дрейфишь, парень. Это же рач. Вкусная вещь, а главное, силы мгновенно восстанавливает. Погляди, как воспряли духом раненые!
- Не могу. Не уговаривай. Когда вижу, как рыбоголовые с довольной миной вырывают из себя эту гадость... Меня блевать тянет.
- Ха-ха-ха, говорю тебе: это не гадость. Другой пищи здесь нет. Почти нет. Если бы не щукони - надо же, ты сравнил их с рыбами! - мы давно бы откинули рога с голоду. Щукони что-то вроде мамок-кормилиц. Они носят рач в специальных бурдюках, устроенных в ушных раковинах. Когда-то племя щукони населяло огненные воды Звена. Они жили дружной семьей, детенышей прятали в ушных раковинах, оберегая от чрезмерного жара.
- Хм, так вот откуда у них привычка носить все в ушах, ухмыльнувшись, заметил Дьяченко.
- Но настал злой час, - выставив вперед рога, будто готовясь к атаке, продолжал Владомир, - пришло время бед и несчастий: демоны выжили щукони из Звена. Долго горемычные скитались по аду в поисках новой родины. Искали, да так и не нашли. Теперь щукони - наши неразлучные спутники, сопровождают нас во всех военных походах. Плохого не скажут и плохим не накормят. Так что, парень, ешь, не ломайся.
Пересилив брезгливость, Валька попробовал один корешок - самый кончик куснул. Ничего, есть можно. Через минуту, захватив жменю рач, он с аппетитом набивал свою молодую утробу.
То ли сила волшебных корений, то ли вид счастливой Амелиски, прикорнувшей у него на плече, пробудил в Дьяченко желание. Он поцеловал сонные губы девушки - те немедленно откликнулись на его призыв, в первый миг послушно подавшись, а затем нахлынув страстным солоноватым поцелуем. Заняться любовью сейчас же!.. Но кругом бескрайняя пустошь, мох вместо брачной постели и, главное, тысячи, тысячи посторонних очей. Эх! Взгрустнув, Дьяченко вспомнил фантастическую ночь, проведенную в заброшенном гроте. Как они тогда занимались любовью! Какой нежной и пылкой была Амелиска!.. Девушка, все так же не открывая глаз, притянула Валькину голову и вновь слилась с ним в поцелуе. Дьяченко почувствовал, как у него темнеет в глазах. Так и есть: свет вокруг быстро мерк... таял в очах Амелиски. Теребя ресницы, просачиваясь между опущенными веками, стараясь раздвинуть их, как упрямый любовник.
Неожиданно девушка поднялась в полный рост, рывком скинула с себя одежды, смело расставила ноги - и свет, словно привороженный, ринулся в ее лоно. Дьяченко с открытым ртом наблюдал чудодейство: Амелиска, точно семя, впускала в чрево свет. Сумерки становились все гуще. Наконец стемнело, как ночью. Вместо звезд во тьме манили блестящие очи красавицы. Отливали серебром ее рога. Амелиска приоткрыла рот, прошептала призывно: "Мы одни..." И тогда птица-желание, больше не в силах сдерживать себя, взмахнула крылами, коснулась чудесной груди Амелиски...
Привал закончился. Возрожденный свет лучистым горном сыграл подъем. Амелиска прощальным взором поцеловала след на примятом мху. Боясь расплескать, Дьяченко еще возился с чашей блаженства. Но это длилось недолго. В другой раз прогремела команда. Перевязав раненых, вновь призвав в союзники отвагу и мужество, отряд спасателей тронулся в путь.
- Хочешь? - хохотнув, спросил Владомир и ткнул указательным пальцем вверх. Там, в дальней неизведанной части свода, обгоняя друг друга, мчались тысячи огненных бликов. Дьяченко невольно вздрогнул.
- Ха-ха-ха, ты не понял. Я и не думал отправлять тебя на небо. Вот что я имел в виду!
С этими словами здоровяк-отрок, точно пушинку, подкинув Дьяченко, посадил себе на закорки. Тотчас Валька увидел впереди такое, от чего у него захватило дух. Он безотчетно вцепился в рога Владомира и затряс с неистовой силой.
- Ну-ну, парень, потише. Ты обломаешь мне рога. А безрогий отрок намного ужасней рогатого человека, поверь мне...
Дьяченко не слышал веселого трепа Владомира. Вцепившись взглядом в горизонт, он теперь боялся отвести от него взгляд, боялся упустить малейшую подробность. Ведь впереди... Впереди, куда хватало глаз, простиралась золотая долина. Подвижная, неугомонная, клокочущая, как расплавленный металл. Веющая в лицо вместо свежести печным жаром. Пышущая огнем, манящая огнем. Никогда еще, казалось человеку, он не видел огонь таким живым, таким родным. Устало вздохнув, Валька подумал, как долго он искал этой встречи. Встречи с огнем-земляком, огнем-землянином. На ум пришла старая детская клятва: "Мы с тобой одной крови".
Лава звала к себе не только человека. Тысячи, десятки тысяч живых ручейков - Валькин взор мгновенно сбился со счета - стекали к ней. Возбужденно что-то выкрикивая, радостно жестикулируя или, глубоко уйдя в себя, молча переживая в душе утрату или победу, к привольно разлившейся лаве шли и шли спасатели душ. Разноликие, разноязыкие, разноплеменные.
Дьяченко смотрел на все, открыв рот и выпучив очи, точно рыба, угодившая на крючок, - одновременно со страхом и изумлением... Вдруг что-то заставило его оглянуться. Пораженный фантастической картиной золотой лавы, он, казалось, окончательно лишился способности удивляться. Но... но отсутствие лабиринта и в самом деле было странным. Позади - ничего. Не видать даже расплывчатых, съедаемых горизонтом очертаний. А ведь прошли-то пустяк каких-то два или три километра. По абсолютной равнине. "Ну и Бог с ним", вздохнув, Дьяченко вновь обратил взгляд в сторону лавы.
- Звен, - раздался рядом чей-то взволнованный голос.
- Звен! Звен! - волной накатило отовсюду.
- Звен!! - не единожды отозвалось эхо.
- Звен, - произнес снизу голос, скорее, даже два голоса, наложенных один на другой. Прозвучало это так необычно, что Дьяченко, не удержавшись, немедленно глянул туда, откуда донесся двойной голос. Посмотрел и еще крепче вцепился в рога Владомира. Юфилодор продолжал изумлять человека. На каких только фантастических созданий ни насмотрелся Валька, но такое видел впервые. Похожее на бабу, кряжистую, полную, но удивительно шуструю, источающую всем своим большим телом тепло и радушие. С лицом, утыканным глазами, будто родимыми пятнами. Одно из очей, кажется, седьмое, вращалось... Растерявшись, Дьяченко не сумел с первого раза сосчитать, сколько было глаз в самом деле. Око размером со сливу, золотисто-желтое, как ее мякоть, непрерывно вращалось вокруг головы двухголосого существа. Точно спутник вокруг светила вращалось... Вдруг глаз замер и бесцеремонно уставился на Дьяченко. От неожиданности тот вздрогнул, потерял равновесие и едва не свалился с плеч Владомира.
- А-ха-ха! - зазвенел близко знакомый беззаботный смех. - Ты что, никогда не встречал фэзиров?
Амелиска, незаметно вынырнув из толпы, откровенно потешалась над парнем. Валька же будто воды в рот набрал, продолжая тупо и молча разглядывать странное создание. Ох, и несимпатично оно было Вальке!
