Андрей Лях - В направлении Окна
После войны Гуго вернулся на Землю, стал вице-президентом «Олимпийской музыкальной корпорации» и, как писали, реформатором джаза. Он помогал Холлу в подготовке музыкальных блоков по Программе Контакта, и за довольно короткий срок они очень сдружились. Овчинниковская смута со всеми ее последствиями Звонаря никак не задела, и вот теперь он сидел напротив Холла, положив на не очень-то складно сколоченный стол свои музыкальные руки. Впрочем, долго сидеть Гуго не любил.
— Неси стаканы, или что там у тебя, и нож. У вас тут такого еще не гонят.
Закатав рукава лохматого свитера, Звонарь принялся открывать консервы. Под мышкой у него пристроилась порыжелая «сандалета» с шестнадцатизарядным; Гуго на три четверти головы был ниже Холла, но шире в плечах и гораздо массивней, черты лица его были грубы, но правильны, лоб скошен, но велик, подбородок тяжел, но формы классической, взгляд внимателен, но добродушен и как будто постоянно ожидал от собеседника то ли радостного известия, то ли шутки.
Холл тоже выставил кое-какую снедь и посмотрел на дремлющего пилота.
— Твоего парня будить?
— Не надо, пусть спит, поесть он успеет. Давай, со встречей.
— Ты как сейчас, употребляешь?
Тут Холл, надо сказать, затронул весьма деликатную тему, но Звонарь, сумевший в титанической борьбе победить алкоголизм в самой его тяжелой, запойной форме, ныне достаточно спокойно воспринимал подобные вопросы.
— Да в общем нет, хотя мне положено по штату, я нынче вербовщик. У меня бумага от Серебряного Джона, — Звонарь кивнул в сторону лежавшей на скамье куртки. — Грамота. Могу набирать ссыльных, да и кого захочу — хоть каторжников, хоть смертников; хотел найти своих лесовиков, но что-то плохо — и тех, о ком знал, нет, а многие и вовсе как в воду канули.
— Для чего это?
— На Валентину. А ты что же, не слышал? До вас не докатилось?
— Нет.
— Война, брат. Тихана. Да, ты только не подумай, что я тебя зову. Тебе там делать нечего, с тебя хватит. Из вас тут, как я понял, собираются сделать округ, я говорил со Свантесоном, тебя прочат в губернаторы.
— Погоди, какой губернатор. Я здесь действительно ничего не знаю, я твоего «Макбета» месяц назад услышал, летал за кассетой в Монтерей. Овчинников еще говорил о конфликте с Тиханой. Что это теперь?
— Твой Овчинников — пророк. Картина такая: Тихана второй раз объявила по Системе — через полгода. Завтра — или уже сегодня? я тут у вас запутался — открывается Вторая конференция. Нидаль, Кромвель, этот леонидянин — Савориш, ну, и вся компания — подписывают соглашение. Военный союз. Такие дела.
Причины войны остаются загадкой и по сию пору, несмотря на то, что все тиханские архивы попали в руки землян практически нетронутыми. Единственный найденный документ на эту тему — буквально несколько строк из переписки заштатного ведомства на Тихане-Второй — можно было истолковать в том смысле, что тиханцы воспринимали уничтожение земной цивилизации как некую рутинную санитарную акцию. Похоже, что на Тихане считали земное сообщество чем-то вроде злокачественной опухоли, подбиравшейся к Системе, и недоумевали, как сами земляне могут не понимать необходимости собственной элиминации.
Система. Как тут не вспомнить Овчинникова. Система — это вся Вселенная с ее проспектами и перекрестками, закоулками и тупиками; как представлял себе Холл, нечто наподобие многожильного кабеля, бегущего по космосу благодаря непостижимой физике от точки к точке мистического нулевого сопротивления, и каждая жилка отдана какому-то миру, какому-то народу, получившему право на обмен со Вселенной информацией, товарами, любовью и агрессией.
Ни у Земли, ни у Дархана, ни даже у Леониды не было такого права. Возможности выхода в Систему добивался Овчинников, и этого же так боялся Кромвель. В сущности, правы оказались оба — Контакт стал неизбежен, и Контакт оборачивался войной.
Конференция, о которой говорил Звонарь, постановила координировать деятельность государств-участников, опираясь на военные структуры Гео-Стимфальского блока. Население планет «дарханской табуретки» — Валентина, Криптон, Дархан, Джаффра-6 — подлежало эвакуации. В первую очередь это касалось, разумеется, Валентины, расположенной в непосредственной близости от рокового входа в Систему — предполагалось, что ее не удастся удержать ни при каком варианте развития событий.
Но тут произошло нечто непредвиденное. Неистовые валентинские кланы, оставив на время буйные распри, неожиданно ответили отказом. Люди, гласило официальное заявление, предпочитают умереть с оружием в руках у могил предков, нежели стать народом изгнанников. Кромвелю оставалось только плюнуть и махнуть рукой. Совет Старейшин Валентины обратился к Звонарю с просьбой — быть в годину испытаний с теми, для кого одно его имя стало символом борьбы за свободу и независимость. Или как-то так.
* * *— Как там твои ребята? — спросил Холл.
Звонарь достал из бумажника фотографию — молодая женщина и двое мальчишек на фоне старинных домов, все трое смеются. Гуго был женат на Хуаните Монтеро, бывшем руководителе кромвелевской группы сенсорной поддержки. Хуанита была на восемнадцать лет моложе Звонаря, и это был самый счастливый брак, о котором когда-либо слышал Холл.
— Где это они?
— В Галле. Мы ездили этим летом.
Хуанита знала, что все уговоры бесполезны и лишь умоляла взять ее на Валентину — как он взял ее в тот, первый раз, когда она пригрозила покончить с собой, если он откажется. Тогда не было детей, возразил Звонарь. Старшему, Губерту, как раз исполнилось тринадцать, Ричарду — десять. Оба рвались ехать с отцом. «Вот что, парни, — сказал им Гуго, — пока моя очередь. С кем останется мама, если убьют всех троих? Когда тиханцы подойдут к Земле, вот тогда вам браться за оружие».
Хуанита вынесла во двор все из своих нарядов, что было черного цвета, все платья и туфли, облила бензином и подожгла. Звонарь покачал головой: «Латинская Америка», поцеловал жену, напоследок отвез сыновей в школу и уехал на аэродром.
Он вернулся через три года и забрал всю компанию на Валентину, где и камня на камне не осталось. Теперь он там президент и кость в горле у Кромвеля со своим неприсоединением.
— Это что, оленина? — спросил Звонарь. — Есть такой старинный рецепт: оленина запекается в тесте, а перед этим ее тушат с яблоками и вроде с лимоном — вот уже забыл. А помнишь, тогда, на лючке жарили?
Холл со Звонарем виделись последний раз тут, в Колонии" когда валентинские добровольцы, высланные сюда Кромвелем и принявшие дарханское подданство, оказались во время нефтяной склоки между двух огней и обратились к заступничеству своего бывшего командира. Звонарь бросил дела, прилетел на Территорию, но тупоумные братцы Сарчемелия не придумали ничего лучшего, как использовать его в качестве заложника на переговорах. Слишком поздно они сообразили, что откусили кусок не по горлу. Холл руководил поисками Звонаря на границе Северного Шамплейна.
