Мэрион Брэдли - Меч Алдонеса
Мы объехали старый космодром, где по-прежнему стояли допотопные космические корабли. Их огромные туши все еще слабо светились, испуская смертоносное радиоактивное излучение. Запретная Дорога шла по глубокому каньону, прорытому природой от самой высокой вершины Хеллерса вниз, до Моря Дейлрета — за тысячу миль отсюда. Достаточно широкая, чтобы уместилась шестерка лошадей, и проходящая как бы на дне канала глубиной добрых тридцать футов. Запретная Дорога пересекала весь континент. Казалось, будто некое божество в самом начале времен процарапало здесь еще не остывшую поверхность земли своим гигантским ногтем, насквозь прорезав горы, холмы и равнины.
Согласно легенде, давным-давно Запретная Дорога служила тропой, по которой ходили боги, когда они стремились наполнить ужасом наши земли; тогда-то и родились сыны Комина, получившие в наследство свои странные Дары.
Две луны уже зашли, оставив на горизонте лишь слабый бледный отсвет, когда мы, свернув с Дороги, увидели впереди белые, неясные, сверкающие очертания Ру-Феада, поднимающегося над светлыми берегами озера Хали. Мы придержали лошадей. Над берегом озера, клубясь, поднимался туман. У воды виднелась полоска редкой травы, а дальше — галечный пляж до самых скал. Я поднял камешек и бросил его в волны тумана; он долго и беззвучно тонул в них. Кэти не могла отвести от озера глаз.
— Это вода или нет?
Я покачал головой. Ни одно живое существо, не считая нескольких членов Комина, никогда не ступало на берега Хали.
— Мне кажется, что я здесь уже бывала… — в замешательстве произнесла она.
— Нет. Просто у тебя в мозгу проплывают некоторые из моих воспоминаний, вот и все. — Я неуклюже похлопал ее по руке, точно это была Линнел. — Не бойся.
Две белые колонны вдруг поднялись перед нами; между ними радугой повис блестящий разноцветный туман. Я нахмурился.
— Это очень опасное место для тебя. Даже несмотря на установленные мной телепатические барьеры, тебе здесь может быть туго… Мне придется еще раз поступить с тобой так, как тогда: полностью подчинить твой мозг. Ради его защиты.
Она содрогнулась, но я настаивал:
— Я вынужден это сделать. Туман этот — силовое поле, настроенное на биополе Комина. Нам оно повредить не может, но тебя просто убьет.
Однако она все же попыталась закрыться от меня барьером. Впрочем, мне было нетрудно преодолеть его: я как всегда не испытывал затруднений, подавляя сопротивление уроженца чужого мира. И мы проплыли сквозь сверкающую, слепящую радугу, закрыв глаза. Выбравшись из разноцветного тумана, я тут же освободил Кэти от своей защиты.
Впереди возвышался Ру-Феад, туманный и холодный. Перед нами открывались двери и длинные коридоры, наполненные ледяными полосами тумана. Кэти вдруг свернула в один из боковых проходов и уверенно пошла вперед в неясном, тусклом свете.
— Лью! Я вижу дорогу! Но откуда я знаю, куда идти?
За поворотом коридора перед нами открылось просторное помещение со стенами из белого камня и с алыми занавесями. На возвышении, вделанном в дальнюю от нас стену и окутанном какой-то переливающейся паутиной, стоял синий хрустальный сундук. Я попытался приблизиться к нему…
И не смог сделать ни шагу. Это был внутренний барьер; тот самый, который не может преодолеть никто из членов Комина. Я уперся в невидимую стену; Каллина, заинтригованная, попыталась «нажать» на стену и с изумлением ощутила под своими ладонями непреодолимую преграду.
— Вы все еще держите мой мозг под контролем? — спросила Кэти.
— В очень незначительной степени.
— Тогда освободите его совсем. Именно ваше присутствие и мешает мне пройти.
Я кивнул и полностью прервал телепатический контакт. Кэти улыбнулась; сейчас она была совсем не похожа на Линнел. Потом повернулась и пошла вперед, прямо сквозь невидимый барьер.
Она исчезла в синеве некоего темнеющего впереди облака. Блеснуло пламя; я хотел крикнуть ей, чтоб не боялась, что это только иллюзия. Но голос мой был бессилен здесь. Неясный силуэт Кэти мелькнул в тумане, и она скрылась из виду; пламя словно поглотило ее. Затем там, у возвышения, вспыхнул чудовищно яркий свет, озаривший весь зал до самого потолка, раздался удар грома, от которого содрогнулся пол. И Кэти выскочила из тумана к нам, сжимая в руках меч в ножнах.
Глава XIV
Итак, меч Алдонеса в конце концов оказался настоящим мечом; длинное, сверкающее, смертоносное лезвие, превосходно закаленное, — мой собственный меч рядом с ним выглядел просто игрушечной сабелькой. А на его рукояти, прекрасно видимые сквозь изоляционную ткань, сверкали синие самоцветы.
Он мог бы показаться точным дубликатом меча Шарры, но тот ныне выглядел как плохая подделка.
Он вовсе не был бутафорией, всего лишь тайником для хранения матрицы; скорее он был ею. Он как будто обладал собственной жизнью. Мощный силовой поток, отнюдь не неприятный, восходил от него по моей руке. Я крепче сжал рукоять и слегка потянул клинок из ножен…
— Не надо, — немедленно предупредила Каллина, схватив меня за руку. Я секунду сопротивлялся; потом вложил меч обратно в ножны.
— Ну, вот и все, — хрипло произнес я. — Теперь скорей отсюда.
Когда мы вышли на берег, над озером уже занималась заря. Капли росы, точно слезы, поблескивали на стали. Кэти вдруг испуганно вскрикнула: перед нами выросло трое мужчин.
Нет, мужчин было двое. И еще женщина. Кадарин, Дайан, а между ними, тонкая и подвижная, как черное пламя, стояла и улыбалась Тайра Скотт. Насмешливая ее улыбка таила вызов. Ну, смелее, вперед, словно говорила она. Я достал кинжал. Тайра держалась неподвижно, и ее открытое горло нетрудно было бы поразить сталью.
Но рука моя дрогнула, кинжал выпал из пальцев.
— Прочь с дороги, ведьма!
— Что ты сделал с моей дочерью? — в голосе ее звучал металл.
— Во-первых, это моя дочь! — ответил я. — Она в полной безопасности. А во-вторых, к тебе она не вернется.
Дайан сделал было шаг вперед, но Кадарин удержал его:
— Подожди!
— Мы можем договориться, — сказала Тайра. — Отдай мне то, что держит Хранительница, и вы свободно уйдете отсюда.
— Мы и так уйдем, — ответил я.
Кадарин обнажил меч. Можно было и раньше догадаться: тот самый, где была скрыта матрица Шарры.
— Может, все же отдашь? — тихо спросил он. — Лучше бы тебе отдать. Я собирался тебя убить в честном бою, но сейчас ты мне не противник. — И он окинул меня презрительным взглядом.
— Надо полагать, твои головорезы, как всегда, сидят в засаде, чтобы соотношение было по крайней мере двадцать на одного, так?
