Виталий Бабенко - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30
— А еще научный сотрудник, — злился Степка, раздергивая окаянное платье.
Дьявольщина! Вячеслав Борисович должен был рассказать ему на месте, что требуется. Тогда он захватил бы не одну даже, а две обоймы в запас.
Теперь вышка была единственным шансом на успех. Без нее даже одного провода не обрушишь, — попади снизу вверх, сам бы попробовал!..
Пыхтя от злости, Степка начал думать; нельзя ли добраться до кабеля, зарытого в землю? Ведь электричество только до будки подается по линии, а дальше в земле, по кабелю. Насчет кабеля он догадался сам — вокруг будки торчали палки с безграмотными плакатиками!
«Кабель высокого напряжения.
Без присутствия представителя облэнерго не копать».
А чем копать? Ломиком? И чем кабель рубить? Он небось толстый и в стальной рубашке. Выкопаешь его, как же!..
Дьявольщина, как есть хочется!
Степан решил оставаться на вышке. У него дрожали руки от усталости и голода. Как стрелок он стоил копейку с такими руками, стрелять снизу не стоило и пробовать. А если пришельцы такие продувные, что догадаются искать его, то найдут везде. Прекрасный план Вячеслава Борисовича висел на волоске… Чтобы придать себе уверенности, Степан выудил из кармана огрызок карандаша и на обороте инструкции написал боевой приказ. Открыть огонь в девятнадцать сорок пять… Так! До девятнадцати тридцати не открывать, хоть сдохни. Между этими временами — если будешь вынужден. Например, если они полезут по лестнице.
Он хотел сжечь инструкцию и приказ, но спичек не было. Степка разорвал бумагу на мелкие клочья и засунул их в валенок.
ВОЛОСОК ЛОПАЕТСЯ
Через час Степку поднял на ноги чрезвычайно пронзительный и громкий женский голос. На дальнем берегу пруда показались две женщины в белых халатах, и одна распекала другую, а заодно всю округу.
— А кто это распорядился-я? — вопила она, — Три часа еще свету-у! — Она набрала воздуха побольше. — А пти-ица недогули-иннн-ы-я-я!
От ее пронзительного вопля задребезжали зубы и появилось нехорошее предчувствие. И точно: вокруг птичников поднялась суета, утки повалили на пруд, как пена из-под рук гигантской прачки… Степка плюнул вниз. По воде скользил челнок с бородатым дедом-сторожем. Он причалил под вышкой. Степка сидел как воробей — не дышал.
— Тьфу, бабы… — сказал дед. Потом глянул на вышку и так же негромко: — Сигай вниз, кому было говорено!
И угрюмо волоча ноги, двинулся к лестнице. У самого подножия выставил бороду и просипел снова:
— Нинка! Сигай вниз!
Степан сидел, вжавшись а угол. От злобной растерянности и голода в его голове ходили какие-то волны и дудела неизвестно откуда выпрыгнувшая песня: «Нина, Ниночка — Ниночка-блондиночка!» А дед кряхтел вверх по лестнице. Он высунул голову из лестничного люка, мрачно отметил:
— Еще одна повадилась… Сигай вниз! — и поставил валенок на место, в угол.
— Не пойду! — свирепо огрызнулся Степан, — Буду тут сидеть!
Дед неторопливо протянул руку и сжал коричневые пальцы на Степкином ухе. Тот не пробовал увернуться. Старик был такой дряхлый, тощий и двигался, как осенняя муха… Толкнуть — свалится. Степан не мог с ним драться. Он позволил довести себя до лестницы и промолвил только:
— Плохо вы поступаете, дедушка.
— Кыш-ш! — сказал дед.
Степан скатился на землю. Эх, дед, дед… Знал бы ты, дед, кого гонишь…
Он встряхнулся. Утки гомонили на пруду, солнце к вечеру стало жечь, как оса. «Гвардейцы не отступают», — пробормотал Степка и принялся выполнять второй вариант инструкции.
Он мотнул вбок, огибая пруд по правому берегу, чтобы добраться до совхозного шоссе, а там к седьмой мачте. Времени и теперь оставалось много, больше часа, но Степка от злости и нетерпения бежал всю дорогу. На бегу он видел странные дела и странных людей.
Провезли полную машину с мешками — кормом для птицы, и наверху лежали и пели две женщины в синих халатах.
Целая семья — толстый дядька в джинсах, толстая тетка в сарафане и двое мальчишек-близнецов, тоже толстых, несли разобранную деревянную кровать, прямо из магазина, в бумажных упаковках.
Почтальонша остановила велосипед и крикнула: «По сорок пять брали?», а толстая тетка ответила: «В городе брали, в городе…»
На воротах совхоза ярко, в косых лучах солнца, алела афиша клуба: «Кино «Война и мир», III серия». Вчерашнюю афишу, про певца Киселева, уже сменили.
Большие парни из совхоза, в белых рубашках и галстуках бабочкой, шли к клубу. Степке казалось, что в такой хорошей одежде они не должны ругаться скверными словами, а они шли и ругались, как пришельцы.
Все эти люди шли в кино, несли покупки, работали в вечерней смене на фермах, вели грузовики на молокозавод, ругались, даже пели, как будто ничего не произошло.
Пролетела телега на резиновом ходу, запряженная светло-рыжей белогривой лошадью. Сбоку, свесив ноги, сидел длинный дядька в выгоревшем синем комбинезоне и фуражке, а лошадь погоняла девчонка с косичками и пробором на круглой голове, и лицо ее сияло от восторга. Занятый своими мыслями, Степка все же оглянулся и посмотрел вслед. Лошадь шла замечательно. Поправляй платок, он смотрел вслед телеге и вдруг внезапно насторожился и перебежал к живой изгороди, за дорогу.
Прямо перед ним было картофельное поле, на днях засеянное, За темно-коричневой полосой поля зеленела опушка лесопарка, вернее, небольшого клина, выдающегося на правую сторону шоссе, к Синему Камню. По опушке, перед молодыми сосенками, перебегал человек с пистолетом в руке. Он двигался справа налево, туда же, куда и Степка. Вот он остановился, и стало видно, что это женщина в брюках. Она смотрела в лее. Пробежала шагов двадцать, оглянулась…
Погоня.
«Опять женщина», — подумал Степан. Он давно полагал, что женщин на свете чересчур много. А пришелец не слишком-то умный — бегает с пистолетом в руке. Еще бы плакат нес на палке: ловлю, мол, такого-то… Только почему она смотрит в лес?
Дьявольщина! Как было здорово на вышке!
Загрохотало, завизжало в воздухе — низко, над самым лесопарков и над дорогой, промчался военный самолет. Были заметны крышки па местах убранных колес и тонкие палочки пушек впереди крыльев.
Женщина на опушке тоже подняла голову и повернулась, провожая самолет. И парни на дороге, и две девушки в нарядных выходных платьях проводили его глазами.
Было очень странно знать, что они даже не подозревают ничего. Один парень проговорил: «Во дают!», а второй, сосредоточенно пыхтя, расстегнул свой галстук сзади на шее и пошел дальше, а девушка взяла у него галстук и спрятала в сумочку.
