Фрэнк Херберт - Дюна
— Любопытный вопрос, мой господин.
— Не забывайте, Кайнз, о том, что теперь это мое владение. Мои методы отличаются от методов Харконненов. Я не возражаю против изучения спайса, только, чтобы мне было известно о том, что вы узнали. — Он посмотрел на планетолога. — Харконнены одобряли изучение спайса, не правда ли?
Кайнз откинулся на спинку кресла, не отвечая.
— Вы можете говорить прямо, не боясь за свою жизнь, — сказал Герцог.
— Во всяком случае, Имперский суд находится достаточно далеко, — пробормотал он и подумал: «Что ожидает этот захватчик воды? Неужели он считает, что мы такие дураки, что захотим заручиться его поддержкой?»
Герцог кашлянул, привлекая его внимание к их маршруту.
— Я заметил недовольную ноту в вашем голосе. Мы хотим, чтобы вы немедленно признали нас отличными от Харконненов.
— Я читал пропаганду, которой вы наводнили сетчи и деревни, — сказал Кайнз. — «Любите вашего Герцога! Ваши тела…»
— А ну, довольно! — рявкнул Хэллек.
Оторвавшись от окна, он подался вперед. Пол положил руку на его плечо.
— Гурни! — сказал Герцог и оглянулся. — Этот человек долго находился под властью Харконненов.
— Хэллек принял прежнее положение.
— Хорошо.
— Ваш человек Хават хитер, но предмет его занятий достаточно скучен, — сказал Кайнз.
— Так вы покажете нам эти базы?
Кайнз коротко ответил:
— Они собственность Императора.
— Они не использовались.
— Они могли бы использоваться.
— Император тоже так считает?
Кайнз бросил на Герцога жесткий взгляд.
— Арраки могла бы стать Эдемом, если бы ее правители интересовались чем-то другим, кроме спайса.
Он не ответил на мой вопрос, подумал Герцог. Вслух он сказал:
— Как сможет планета стать Эдемом без денег?
— Что толку в деньгах, если на них нельзя купить услуги, в которых вы нуждаетесь? — возразил Кайнз.
«А, вот оно что?», — подумал Герцог. Он сказал: — Мы обсудим этот вопрос попозже. А теперь, как мне кажется, мы приближаемся к краю Защитной стены. Мне нужно держаться того же курса?
— Да, — пробормотал Кайнз.
Пол посмотрел вниз. Разбитая земля уступила место бесплодной каменистой пустыне и скальным выступам пород. За выступами уходили к горизонту дюны, а вдали темные пятна, говорившие о чем угодно, только не о песках. Возможно, крупные выступы по род. Пол не мог разглядеть этого в жарком воздухе.
— А там есть какая-нибудь растительность? — спросил Пол.
— Кое-какая, — ответил Кайнз. — Эта зона большая часть территории, где живут те, кого мы называем «мелкими водными посетителями». Они приспособились совершать друг на друга набеги с целью отнять драгоценную воду и моментально заметают за собой следы. Некоторые части пустыни полны жизни. Но все живое знает, что делать, чтобы выжить в этих местах. Окажись там вы, вам бы пришлось приспособиться или погибнуть.
— Вы хотите сказать — красть воду друг у друга? — спросил Пол. Эта мысль казалась ему чудовищной и голос выдал его волнение.
— И это тоже, — сказал Кайнз. — Но я имел в виду другое. Видите ли, мой климат требует другого отношения к воде. Нужно знать о воде все. Нельзя терять ничего, содержащего влагу.
«Мой климат», — подумал Герцог.
— Поверните на два градуса южнее, мой господин, — сказал Кайнз. — С запада поднимается ветер.
Герцог кивнул. Он видел в этот момент клубы коричневой пыли. Он развернулся и эскорт тоже развернулся вслед за ним.
— Похоже на то, что это край бури, — сказал Кайнз.
— Песок должен быть опасен, если попасть в его скопление, — скачал Пол. — Он действительно может разрезать самый крепкий металл?
На такой широте это не песок, а пыль. Опасность, когда нет видимости, когда все скрыто пылью.
— Мы увидим сегодня настоящую разработку спайса? — спросил Пол.
— Весьма вероятно, — ответил Кайнз.
Пол выпрямился. Он пользовался вопросами и проявлял любознательность для того, чтобы провести, как называла это его мать, отметку личности. Сейчас он занимался Кайнзом — звучанием его голоса, каждой деталью его лица и жестов. Неестественная складка на левом рукаве его робы говорила о ноже. На его талии были странные вздутия. Это говорило о том. что люди пустыни носят на поясе кушаки для различных мелких предметов.
Хэллек протянул руку и достал из заднего отделения бализет. Когда он начал настраивать свой инструмент, Кайнз обернулся, потом снова перенес свое внимание на курс.
— Что бы вы хотели услышать? — спросил Хэллек.
— Выбирай сам, Гурни, — ответил Пол.
Хэллек склонился над струнами, взял аккорд и мягко запел:
«Ваши отцы ели манку в пустыне,
В знойных краях, откуда приходят вихри.
Боже, спаси нас от ужасной земли!
Спаси нас, а-а-а, спаси нас
От сухой, полной жажды земли!»
Кайнз посмотрел на Герцога и сказал:
— Вы путешествуете с небольшой охраной, мой господин. Все ли они наделены такими талантами?
— Как Гурни? — Герцог усмехнулся. — Гурни единственный в своем роде. Я люблю, когда он со мной, из-за его глаз. Его глаза редко что упускают из вида.
Планетолог нахмурился. Не изменяя мелодии, Хэллек спел:
«Ибо я подобен сове пустыни,
Подобен сове пустыни-и-и!»
Герцог повернулся к приборному щитку, взял микрофон, включил его и сказал:
— Начальник эскорта Гамма. Летящий предмет, сектор В. Вы его отметили?
— Это всего лишь птица, — сказал Кайнз и добавил: — У вас острые глаза.
В панельном громкоговорителе щелкнуло, потом голос сказал:
— Говорит Гамма. Предмет изучали под полным увеличением. Это большая птица.
Пол посмотрел в указанном направлении и увидел маленькую черную точку, которая то и дело пропадала, и подумал о том, каким полным решимости мог быть его отец. Все его чувства были готовы к действию.
— Я не думал, что так далеко в пустыне могут водиться такие большие птицы, — сказал Герцог.
— Это нечто вроде орла, — ответил Кайнз. — Многие живые существа приспособились к этому месту.
Корабль пронесся над голой каменистой равниной. Посмотрев вниз с высоты две тысячи метров, на которой они находились, Пол увидел сморщенную тень их судна. Земля внизу казалась плоской, но неровность теней говорила о другом.
— Удавалось ли кому-нибудь когда-либо выходить из пустыни? — спросил Герцог.
Хэллек прекратил игру. Он подался вперед, ловя ответ.
— Не из глубокой пустыни, — ответил Кайнз. — Из второй зоны несколько раз люди выходили. Они выживали благодаря тому, что проходили по скалистым территориям, где черви редки.
