Фредерик Пол - Операция «Венера»
— Сработаемся, — одобрительно кивнул я.
— Конечно, — сказал толстяк. — Ничего не поделаешь, придётся. Сами понимаете, Гроуби, для того чтобы дать всем возможность проявить себя, мы вынуждены сообщить вам много такого, что нам не хотелось бы завтра прочесть в газетах. Если вы не сработаетесь с нами, Гроуби, — добавил он ласковым голосом, — понимаете, в какое положение вы нас поставите? Тогда нам придётся позаботиться о вас. Соображаете? — Он слегка постучал по пробке небольшого флакона с бесцветной жидкостью, стоявшего на столе.
— Соображаю, сэр, — поторопился я ответить.
Действительно, не трудно было сообразить, что находилось в этом флаконе.
Выяснилось, что всё не так уж сложно. Однако после трёх часов напряжённой работы в этой маленькой комнатке мне пришлось напомнить им, — если я не вернусь в свой барак и не попаду на утреннюю перекличку, то едва ли смогу оказаться им полезным. Тогда меня отпустили.
Однако на перекличку я всё равно не попал. Когда я вышел из музея навстречу великолепной утренней заре, я был полон самых радужных надежд. Внезапно из предрассветного тумана вынырнул какой-то человек и заглянул мне в лицо. Я узнал противную ухмыляющуюся рожу водителя кеба, доставившего меня в музей. — Хэлло, мистер Кортней, — ехидно приветствовал он меня, а затем мне на голову обрушился возвышавшийся за музеем обелиск или что-то в этом роде.
Глава 11
— Очнётся через несколько минут, — донёсся до меня чей-то голос.
— Ну, как, готов он для Хеди?
— Что ты? Конечно, нет.
— Я только так спросил.
— Подготовить для Хеди не так-то просто. Тебе пора бы это знать. Прежде их надо хорошенько напичкать амфетамином, плазмином, а иногда и ниацином меганита. Вот тогда они готовы: Хеди не любит, когда теряют сознание. Знаешь сам, как она злится.
Послышался нервный, недобрый смешок.
Я открыл глаза и произнёс:
— Слава Богу! — так как, увидев грязно-серый потолок, какие бывают в конференц-залах рекламных агентств, решил, что благополучно попал в контору Фаулера Шокена. Неужели я ошибся? Лицо, склонившееся надо мной, не было мне знакомо.
— Чему ты так радуешься, Кортней? — услышал я. — Ты что, не знаешь, куда попал?
После этого сомнений уже не оставалось.
— Таунтон? — выдавил я из себя.
— Угадал.
Я попробовал шевельнуть рукой или ногой, но не смог. Неужели на мне пластиковый кокон?
— Послушайте, ребята, — сказал я как можно спокойнее, — не знаю, что вы тут задумали, но советую вашу затею бросить. Наверное, меня похитили в деловых целях. А это значит, вам придётся или отпустить меня, или прикончить. Если вы убьёте меня без предупреждения, вам самим смерти не миновать, поэтому убивать вы не станете. Значит, в конце концов вы меня отпустите. Тогда советую сделать это побыстрее.
— Убить тебя, Кортней? — спросил ехидный голос. — Да разве мёртвых убивают? Всем давно известно, что ты умер на леднике Старзелиус. Неужели не помнишь?
Я снова рванулся, но безуспешно. — Вас приговорят к выжиганию мозгов! — завопил я. — Вы что, с ума сошли? Кто хочет, чтобы ему выжгли мозги?
Мой собеседник невозмутимо проронил:
— Тебя ждёт сюрприз. — И обращаясь к кому-то в сторону, крикнул:
— Передай Хеди, что скоро он будет готов. — Затем со мной проделали какую-то манипуляцию, что-то щёлкнуло, и я оказался в сидячем положении. Кожа туго натянулась на суставах. Теперь ясно — на меня надели пластиковый кокон. Сопротивляться было бесполезно. Лучше поберечь силы.
Зазвенел звонок, и резкий голос приказал:
— Разговаривай повежливей, Кортней. Сюда идёт мистер Таунтон.
В комнату действительно ввалился Б.Дж. Таунтон. Таким мне частенько доводилось видеть его на многочисленных банкетах: красный, тучный, расфранчённый и неизменно пьяный.
Широко расставив ноги, он упёрся руками в бока и, слегка раскачиваясь, смотрел на меня.
— Кортней, — наконец изрёк он. — Очень жаль. Из тебя мог бы выйти толк, если бы ты не связался с этим мошенником и сукиным сыном Шокеном. Очень жаль.
Он был пьян, он позорил нашу профессию, на его совести лежало не одно преступление, но я всё же заставил себя быть учтивым.
— Сэр, — начал я, стараясь говорить спокойно. — Произошло недоразумение. Фирму «Таунтон» никто не провоцировал на убийство представителя конкурирующей фирмы, не так ли?
— Нет, — ответил он, с трудом шевеля губами и пьяно покачиваясь. — С точки зрения закона провокаций не было. Этот ублюдок Шокен всего-навсего украл мою главную работу, переманил моих сенаторов, подкупил моих свидетелей в сенатской комиссии и стащил у меня из-под носа Венеру! — Его голос неожиданно поднялся до визга. Затем, уже спокойнее, он продолжал: — Нет, повода мне не давали. Шокен осторожен, он не станет убивать моих людей. Хитрый Шокен, чистюля Шокен, чёртов идиот Шокен! — почти проворковал он.
Таунтон уставился на меня остекленевшими глазами. — Ублюдок! — вдруг заорал он. — Из всех низких, подлых, бесчестных, мошеннических проделок твоя была самой мерзкой. Я, — он ударил себя в грудь и едва удержался на ногах, — я придумал самый верный способ убрать конкурента, но ты повёл себя, как трусливая крыса. Ты сбежал, как заяц. Ах ты, собака!
— Сэр, — пролепетал я в отчаянии. — Ей-богу, не знаю, о чём вы говорите. — Годы пьянства, — подумал я, — не прошли бесследно. Такое можно плести только с перепоя.
Он неуверенно сел — один из его людей вовремя успел пододвинуть стул, на который Таунтон опустил свой грузный зад. Мечтательно взмахнув рукой, он изрёк:
— Кортней, в душе я настоящий художник.
— Конечно, мистер… — автоматически поддакнул я и чуть было не сказал по привычке «Шокен», но вовремя прикусил язык. — Конечно, мистер Таунтон.
— В душе, — продолжал он, — я артист, мечтатель, творец сказочных иллюзий. — От его слов у меня действительно начались галлюцинации: мне почудилось на минуту, что передо мной сидит Фаулер Шокен, а не его противник, ненавидящий всё, что дорого Шокену. — Мне нужна Венера, Кортней, и я получу её. Шокен украл её у меня, но всё равно она будет моей. Проект Шокена о заселении Венеры лопнет как мыльный пузырь. Ни одна его ракета никогда не поднимется с Земли, даже если для этого мне придётся подкупить всех его подчинённых и убить всех начальников его отделов. Потому что в душе я артист.
— Мистер Таунтон, — сказал я как можно спокойнее, — вам не удастся так просто поубивать всех начальников отделов. Вас приговорят к выжиганию мозгов, введут вам церебрин. Вряд ли удастся найти кого-нибудь, кто захочет так рисковать ради вас. Никому не захочется двадцать лет жариться в аду.
