Джек Уильямсон - Золотая кровь
— Женщина, ты мне за это заплатишь! — ревел сзади Маликар. — Ты и этот пес, о которого ты осквернила свои руки…
Что еще хотел сказать Маликар, Прайс уже не слышал — тигр выбежал из зала и понесся по длинному коридору, освещенному редкими факелами. Электрические лампы, похоже, использовались лишь в кабинете Маликара.
— Мы должны спешить, — прошептала Викира, и в голосе ее звучала тревога. — Или Маликар закроет ворота и отрежет нас от моего дворца.
По ее команде тигр помчался еще быстрее, Прайсу казалось, что он просто летит. Завернув за угол, беглецы нырнули в уходящий вверх наклонный туннель. Далеко впереди появился крошечный кусочек неба, ослепительно синего для глаз, успевших привыкнуть к полумраку подземелий.
Протянув руку за спину, Викира вытащила из-под подушек короткий, странных очертаний металлический лук. Взяв стрелу из полного колчана, укрепленного в углу платформы, она наложила ее на тетиву.
Внезапно впереди, на фоне светлого квадрата неба, замельтешили какие-то темные фигуры. Раздался пронзительный скрип блоков.
Золотые ворота закрывались, и с каждой секундой просвет между створками становился все меньше и меньше.
Викира натянула лук. Коротко прозвенела тетива, и со стороны ворот долетел чей-то пронзительный крик. Скрип блоков стих.
Не снижая скорости, тигр проскользнул в полуоткрытые ворота. Щель была узкой, и края платформы чуть не задели о створки.
В следующий миг тигр и его всадники вылетели на солнце, такое яркое, что Прайс на время даже ослеп. Почувствовав внезапную слабость и головокружение, американец откинулся на подушки и закрыл глаза рукой. Какое-то время спустя он почувствовал у себя на плече ладонь Викиры.
— Добро пожаловать в мой замок Вирл, — прошептала женщина. — Отдыхай и ничего не бойся. Ты теперь гость Викиры.
Она помогла Прайсу подняться.
— И я твоя рабыня, — вкрадчивым, соблазнительно сладким шепотом добавила Викира.
Глава двадцать третья
ЗОЛОТЫЕ ЛЮДИ
Несколько минут Прайс лежал, полностью расслабившись. Горячее ослепительное солнце было удивительно приятным тому, кто чудом вырвался из мрачных подземелий Маликара. Его жгучие лучи буквально возвращали Прайса к жизни. Даже раны, казалось, болели на свету не так сильно.
Наконец Прайс сел. Хотелось поглядеть на удивительный, пристроившийся на вершине неприступной горы дворец.
Прайс поднял взор и даже ахнул при виде невообразимой роскоши раскинувшихся вокруг восточных садов. Тигр шел через широкий двор, окруженный колоннадами из блестящего золота и сверкающего белого мрамора. Рядом — темные, кристально чистые пруды с берегами, поросшими густой травой, и чистящие перышки белоснежные голубки. Стройные пальмы, высоко поднявшие изумрудно-зеленые мохнатые кроны. Кустарники с яркими цветами, наполняющими воздух сладостным, прохладным ароматом.
А на другой стороне двора поднимались бело-золотые башни Вирла. Тонкие витые колонны поддерживали висящие над зеленью ажурные балкончики. Высокие, вырезанные трилистником арки окон, пузатые купола и стройные минареты… Архитектура была типично арабской, вот только материал выглядел непривычно. Золото и мрамор. И ничего больше.
В неистовом солнечном сиянии на дворец было бы больно смотреть, если бы не холодная зеленая тень сада.
Глядя по сторонам, Прайс не мог прийти в себя от изумления. То, что он видел, удивительно напоминало его мечты во время мучительных скитаний по пустыне. Сходство было столь разительным, что американец даже засомневался: не мираж ли перед ним? Не иллюзия ли вся эта роскошь? Не галлюцинация ли, порожденная больным, поврежденным лишениями рассудком?
Неужели ему все это мерещится?
Повернувшись, Прайс схватил за руку сидящую рядом золотую женщину. Ее кожа блестела, как червонное золото, но на ощупь была теплой и мягкой, и под атласной поверхностью чувствовались крепкие, упругие мускулы.
— Женщина из золота, ты настоящая или нет? — не зная, чему верить, спросил Прайс.
Он заглянул ей в лицо. Странное. Непривычное. Овальное. Удивительно красивое. Цвета бледного золота в обрамлении красноватого золота волос. Чуть раскосые зеленовато-желтые глаза, такие же, как у тигра; глаза загадочные и непроницаемые, прячущиеся за тяжелыми золотыми ресницами.
— Я более реальна, чем ты, Иру. Ибо я из золота, а ты из обычной плоти. Я такая, какой была в дни расцвета Энза, когда его население исчислялось миллионами. И я останусь такой, как сейчас, даже когда твои кости высохнут, как руины Энза.
Викира улыбнулась, и в ее взоре Прайс прочитал непонятный вызов.
— Может, оно и так, подруга, — по-английски пробормотал Прайс, — но, по-моему, ты блефуешь, готов биться об заклад.
Силы измученного тела были на исходе. В глазах потемнело, и он без сознания повалился на руки Викиры.
Прайс пришел в себя в самой великолепной, хотя, возможно, и не самой удобной комнате из всех, в каких ему только доводилось жить. Комната была очень большая и просторная, с громадными дверями и шелковыми занавесями. Толстые ковры в несколько слоев покрывали мраморный пол. Панели из чистого золота украшали белые алебастровые стены.
Из своей огромной, с балдахином, постели Прайс сквозь широкое незастекленное окно видел раскинувшиеся под базальтовыми стенами горы лавовые поля. Эти поля тянулись до самого оазиса Эль-Ярим и дальше, до желтых песков мертвой пустыни.
Пошевелившись, Прайс с удивлением осознал, что чувствует себя преотлично. Головокружение прошло без следа, и даже раны от кнута зажили как по волшебству. Они не могли затянуться за один день. Прайс понял, и Викира потом это подтвердила, что он несколько суток провел в беспамятстве, вызванном особыми лекарственными настоями. Викира, как оказалось, неплохо разбиралась и в химии, и в медицине.
Проснувшись, Прайс с некоторым смущением обнаружил, что стал объектом внимания сразу шести служанок. Шести молодых женщин, высоких, весьма миловидных, с темными волосами, тонкими губами и совершенно арабскими орлиными носами. Все они были одеты в короткие темно-зеленые туники. На поясе у каждой висел длинный золотой кинжал, а на лбу красовалось клеймо в виде свернувшегося кольцами золотого змея.
Женщины принесли Прайсу белый шелковый костюм (его собственная одежда осталась в руках Маликара), предложили еду, воду и вино. Он пытался поговорить с ними, но, хотя женщины и старались изо всех сил услужить ему, на вопросы отвечать не хотели.
Все еще чувствуя некоторую слабость, Прайс в этот день даже и не пытался выйти из отведенных ему покоев. А вечером пришла сама Викира. Прайс вежливо поднялся ей навстречу.
