Джонс Коуль - Последний гладиатор
— Пам–рам–пари–бом–пам–рам!
Незатейливый мотивчик, долетевший из бара напротив, заставил Керла встрепенуться. Он чем–то напоминал мелодию Луча зеленой звезды, только был немного медленнее. Где–то Керлу уже доводилось слушать эту незатейливую музыку. Пам–рам… Но где? Внезапно нога скользнула чуть вправо и назад, гладиатор широко улыбнулся, вспоминая. Выбор был сделан. Плавно, почти пританцовывая, Керл пересек улицу и вошел в мягкий полумрак бара.
Заведение было небольшим и не слишком презентабельным. Декоративная обшивка под шкуру лилового тигропарда, покрывавшая стойку, порядком облезла, пол был обшарпан, а на пластиковых столах виднелись глубокие царапины, которые при внимательном изучении складывались в замысловатые выражения примерно на двенадцати языках Содружества. Керл устроился на табурете у стойки и заказал пиво. Он сидел, опершись на локти, и прихлебывал из высокого хрустального бокала, а в голове звучал негромкий мотив. Вот музыка плавно растворилась в воздухе, и тогда Керл бросил на стойку монету.
— Еще раз!
— Что еще раз? — угодливо спросил бармен, обнаружив, что посетитель швыряется двойными кредитами.
— Повтори эту песню.
— Момент!
Кабатчик метнулся к музофону и набрал код столь понравившейся гостю мелодии. Он льстиво улыбался, ведь монеты, столь небрежно брошенной на влажную стойку, хватило бы на то, чтобы заказывать музыку не один вечер.
Тоненько запел саксофон, начал отбивать такт невидимый барабанщик.
— Пам–рам–пари–бом–пам–рам.
Керл неторопливо глотал пиво. Его ноздри раздувались, втягивая прохладный, чуть влажный воздух, тело медленно покачивалось в такт мелодии — пам–рам…
Посетителей в баре в этот вечер было немного. Один из столиков занимала веселая компания отчаянных — так именовали себя парни, отвергающие все статусы, в том числе и иррациональный. Керл, как и большинство белоннян, считал отчаянных идиотами, способными лишь на то, чтобы бузить на ночных улицах, мешая своими воплями отдыху добропорядочных граждан. Через столик сидели три размалеванные девицы неопределенного возраста. Девицы скучали и были явно не прочь подсесть или к Керлу или, на худой конец, к отчаянным. Еще одна девушка сидела в дальнем углу зала, ее небольшая фигурка утопала в полумраке. Спустя какое–то время она оставила свой столик и подсела к стойке неподалеку от Керла. Рыжеватые волосы, мягкой пеленой падавшие на плечи, прятали ее профиль, от них исходил дразнящий тонкий запах.
Медленно играла музыка, рождая в сознании Керла неясные грезы.
— Пам–рам–пари–бом–пам–рам. — И так несчетное количество раз. Но вот саксофоны стали играть глуше, в их хор тоненько вплелась труба. Несколько визгливых звуков синте–скрипки — и музыка растворилась в тишине. Бармен вопросительно взглянул на Керла, и в этот миг по стойке прокатилась монета и смутно знакомый голос произнес:
— Еще раз эту же.
Керл вздрогнул и медленно повернул голову к своей соседке. Она также смотрела на него. Вне всякого сомнения, это была она — девушка, с какой он танцевал утром на улице Таама и которую он видел в штабе генерала Сатга.
Те же припухлые губы, чуть вздернутый носик, миндалевидные серые глаза. Прозвучали первые аккорды.
— Пам–рам–пари–бом–пам–рам.
Керл встал с табурета и подал девушке руку. Ему показалось, что она восприняла этот жест слегка удивленно, но приглашение приняла, вложив свои изящные пальчики в ладонь гладиатора. Легко, словно паря в воздухе, они медленно поплыли по серому влажному полу — сначала мимо стойки, затем вдоль стены с игровыми роботами, между столиками. Пам–рам–пари–бом… Смех и разговоры разом оборвались. Отчаянные и девицы с изумлением взирали на эту странную пару, которая вела себя так, словно этот мир принадлежал лишь ей.
— Пам–рам…
— Я уже стал забывать твое лицо… — наклонившись к уху девушки, шепнул Керл.
— Но я не знаю вас.
Керл улыбнулся и заглянул в глубину ее поднятых вверх глаз, оттененных пушистыми ресницами.
— Я танцевал с тобой на Соммете. И потом еще много раз во сне. Я танцевал во сне. Я не мог забыть твое лицо…
— Ты же сам сказал, что стал забывать его.
— Да. Но не мог забыть.
Она улыбнулась ласково и нежно, чуть распустив лепестки губ.
— Как тебя зовут?
— Керл. Керл Вельхоум.
— Тот самый знаменитый Керл Вельхоум?
— Да, тот самый. Разве ты не знала мое имя?
— Я слышала его.
— Нет, я не о том. — Керл думал, отбрасывая с ее лба тоненькую прядку рыжеватого цвета. — Я ведь уже называл тебе свое имя. Раньше. А ты мне свое.
Она молчала, ее стройные ножки медленно плыли по воздуху. Пам–рам–пари…
— И как же меня зовут?
Первый раз ты назвалась странным именем — Вельхаум Керл. Но потом я узнал твое настоящее имя — прекрасное, словно цветок сомметанского лотоса. Даймэ Ким!
— Действительно, красивое имя, — задумчиво промолвила девушка, старательно подстраивая свой шаг под замедляющиеся такты музыки. — Ты говоришь, мы целовались?
— Да, — выдохнул Керл, и его руки почувствовали, как гибкая спина чуть дрогнула под тонким шелком невесомого платья.
— Это забавно! — Девушка рассмеялась и прильнула головой к груди Керла. Точь–в-точь как во время колдовского танца на Соммете.
— А еще я пел песню, — добавил гладиатор и негромко зашептал, аккуратно кладя слова в переливающиеся ячеи мелодии.
Я не помню уж цвет тех живых лепестков,
Их прозрачную плоть заметает пурга…
— Странно, — задумчиво шепнула девушка. — Мне кажется, я уже слышала эти слова.
Тоненько запела труба, и мелодия стихла.
— Еще! — велел Керл.
Они стояли, прильнув друг к другу, неподвижно, почти не дыша, пока не запели первые аккорды. Пам–рам…
И тогда девушка шепнула:
— Пойдем отсюда. Мне холодно.
В это мгновенье она была похожа на уставшую, чуть поблекшую бабочку. Керлу захотелось прижать ее к своей груди и вернуть ей былую яркость.
— Пойдем, — ответил он.
Гладиатор был счастлив, что не захватил с собой плащ. Ведь теперь он мог согревать ее теплом своего тела. Керл не глядя бросил на стойку несколько кредитов, и они медленно направились к выходу. Их ноги ступали в такт, скользя по истертым ступеням, а за спиной звучала музыка.
— Пам–рам…
Веселые парни больше не смеялись. Они танцевали, прижимая к себе девок, по размалеванным лицам которых текли неожиданные слезы.
Ночной Вольтервилль был тих, прохладен и навевал меланхолию. Гладиатор и его знакомая незнакомка мерно ступали по вымощенной пластиковыми брусочками улице. Нежно обнимая талию девушки, Керл вдыхал сладкий аромат, исходивший от ее кожи. Так и не сказав ни слова, они дошли до Замка Меча, и лишь сейчас гладиатор спохватился.
