Александр Сухов - Армагеддон объявлен
Зенон хоть и был человеком исполнительным, но в данном случае не бросился сломя голову выполнять приказ шефа, а уделил минут пять-шесть одной голубоглазой прелестнице, с нетерпением дожидавшейся его выхода из начальственного кабинета. Справедливости ради стоит отметить, что Кайла не стала выпытывать у поручика, о чем он так долго беседовал с генералом, у молодых людей нашлось занятие более интересное, чем обсуждение всяких скучных служебных разговоров…
В конце концов Зенон покинул генеральскую приемную и, едва ли не насвистывая, пошагал в направлении своего кабинета. Где-то в глубине юной души он очень удивлялся охватившему его беззаботному настроению. Казалось бы, пора мобилизовать все свои внутренние резервы на борьбу со страшным врагом, защитить собственной грудью мирный труд ультанских пахарей и прочих тружеников, сплотиться в стремительном порыве… и так далее. Какие в столь тяжелый для всех обитателей этого мира момент могут быть сантименты и амурные делишки?! Ан нет, вопреки здравому смыслу, а может быть, и вовсе не вопреки, любовь бессмертна и неподвластна никаким, даже самым наиглобальнейшим катаклизмам. Впрочем, подобные мудреные мысли не очень уж и беспокоили нашего героя. В данный момент он воспринимал мир через розовые очки своего великого чувства. Отчего все хорошее в этом мире казалось еще лучше, а все плохое и ужасное – не таким уж плохим и ужасным…
В помещении, кроме заявленных Вельмиром шамана и эльфийки, находился Парацельс. Землянин сидел за столом Эниэль, внимательно вглядываясь в экран своего ноутбука.
– Чего это ты цветешь и пахнешь, как майская роза?! – не без ехидцы в голосе поинтересовалась Эниэль, после того как Зенон ввалился в свой родной кабинет, и делано брезгливо добавила: – Фу!.. Всю помаду слизал с губ генеральской секретарши! Вытри рот, герой-любовник! Кстати, скажи своей пассии, что сверкающий перламутр был писком сезона в позапрошлом году.
– Вот же, лярва неугомонная! – немедленно отреагировал на слова язвительной эльфийки Зуур. – Казалось бы, обрела свое счастье в лице пришлеца нежданного и сиди, помалкивай в тряпочку. Нет же, нужно обязательно кого-нибудь зацепить, раззадорить, посеять в душах червь сомнения. А не ты ли сама всю позапрошлую неделю щеголяла с перламутровыми губищами?..
– Дурак ты, людоедина! – забыв о Зеноне, златокудрая бестия, выражаясь фигурально, перенесла огонь всех своих артиллерийских батарей на огра. – В мире моды две недели – все равно что два года, даже два века…
– Ага, перепихнулась с главным таможенником, он тебе и отсыпал щедрой дланью из конфиската всякие бабские шманцы, – ничуть не смутился шаман. – Вот ты и стала у нас законодательницей в сфере моды, потому как в официальной продаже сверкающий перламутр появился только в середине прошлой недели.
– А тебе-то это откуда известно? – неожиданно успокоившись, спросила эльфийка.
– Насчет губной помады или неофициальных «дружеских контактов» с представителями таможенной службы? – как бы невзначай подначил чародей.
– Ну и дубина же ты, Зуур, – не очень зло констатировала Эниэль. – Конечно же, насчет помады.
На что шаман возвел глаза к потолку, так что остались видны лишь белки и, покачав головой, будто удивляясь тупости собеседницы, ответствовал с ярко выраженным огрским акцентом, коего Зенон раньше у него никогда не замечал:
– Сапсем пилахой силедователи, мозга ипошевелить не можишь у Зуура диве жины, которий силна-силна илюбит перед зеркала икрутиться-вертеться, кальцо в ухи и нос ипихать и рожу имазат висякий гадаст…
– Это что же, – искренне изумилась Эниэль, – твои плюхи тоже косметикой интересуются?
– Еще как, – криво усмехнулся огр, – чистое разорение. Я уж подумывал местным сутенерам их спихнуть – пусть хотя бы оправдывают затраты на штукатурку и благовония. Да кто их возьмет, разве только клиентов отпугивать.
– А вот это ты зря! – возразила эльфийка. – Некрасивых женщин не бывает…
– …а бывает мало водки, – встрял в разговор сидевший до этого тихонько Парацельс и, оторвав взгляд от экрана монитора, с серьезной миной продолжил: – А что?! Просыпается один мужик с глубочайшего бодуна, рядом телка незнакомая. Он ее в бок локтем: «Ты кто?» – «Я Маша», – отвечает телка. «Маша, а сколько тебе лет?» – спрашивает мужик. «Женщине столько лет, на сколько она выглядит», – говорит Маша. «Врешь, падла! На сколько ты выглядишь, люди не живут!».
Зенон и огр уже слышали что-то подобное в несколько иной интерпретации, однако все равно рассмеялись от всей души, отдавая должное мастерству рассказчика. Лишь Эниэль в своей обычной непосредственной манере спросила:
– Она что, была эльфийкой или огрихой?
После этого, казалось бы, невинного вопроса все присутствующие в комнате мужики оторвались уже по-настоящему. Даже Парацельс, умудрявшийся до сих пор сохранять серьезное выражение на своей физиономии, едва не покатился со стула.
– Эх вы… самцы необузданные! – обиженно произнесла девушка, чем в переносном смысле добавила сухих дров в костер общего веселья. – А тебе, милый мой, стыдно ржать над своей Златовлаской.
– Ну что ты, Солнышко! – смутился Парацельс. – Разве я посмею смеяться над своей богиней – так, смешинка в рот залетела…
– Ладно, – великодушно махнула рукой Эниэль, – понимаю, что сморозила глупость и дала повод неисправимым самцам посмеяться над собой. Мы, женщины, существа наивные, ранимые, поэтому поиздеваться над нами всяк горазд.
Прикинувшись невинной овечкой, коварной эльфийке все-таки удалось сделать свое черное дело – заронить в души «неисправимых самцов» чувство вины перед ней – слабой беззащитной женщиной, хоть умом все и понимали, что определения «слабая» и «беззащитная» более чем неуместны по отношении к этой пронырливой бестии. Как результат, в помещении мгновенно воцарилась мертвая тишина.
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Зенон нарочито бодрым голосом поприветствовал присутствующих, пожал руки Зуур эр Шууру и Парацельсу и даже галантно чмокнул ручку даме. Затем прошествовал к своему рабочему столу, уселся на стул и, обведя товарищей взглядом своих зеленых глаз, сказал:
– Похохмили малость, а теперь колитесь, что это у вас там такого случилось, что радостный Вельмир едва ли не вприпрыжку влетел в кабинет Бати?
Зуур и Парацельс заговорщически переглянулись и, будто сговорившись, просительно посмотрели на эльфийку.
– Вот так всегда, – незло проворчала Эниэль, – как скабрезные анекдоты про дам рассказывать, они – первые, а как оперативную обстановку обрисовать или какую иную серьезную работу выполнить, так все на слабые женские плечи готовы взвалить. – Удовлетворившись столь пламенным выговором, эльфийка взглянула на юного поручика и, по-доброму улыбнувшись, констатировала: – Всё, Зен, наша миссия в группе Вельмира подошла к своему логическому завершению. Маги допросили пленных демонов и выяснили всё, что их интересовало, и по поводу сроков и планов предстоящего вторжения, и о способах внедрения в наш мир, и еще о многих других вещах. Мало того, благодаря моему ласковому петушку, – Эниэль по-матерински провела ладошкой по взъерошенной шевелюре смущенного до крайности землянина, – теперь мы можем извлекать демонические сущности из тел одержимых без ущерба для бывших носителей. После этой процедуры все без исключения разумные существа возвращаются к нормальной жизни. Оказывается, изгнанные из их тел души никуда не исчезают, а продолжают существовать рядом с материальной оболочкой бывшего хозяина. После изгнания демона они сами, без всякой посторонней помощи, возвращаются на свое законное место. К сожалению, пострадавшие ничего не помнят о том, что случилось с ними за то время, пока их души витали в астральных эмпиреях. Впрочем, это и не так важно, оказавшись в ловушке Парацельса, демоны начинают чесать языками – в переносном смысле, конечно, только успевай записывать. Ух ты, мой ненасытный гений! – Девушка еще раз ласково потрепала за плечико уткнувшегося было в экран монитора юношу. – Никому тебя не отдам! Так и передай этим двум сучкам, Эйнари и Натэль, чтоб не шастали вокруг тебя, словно кошки вокруг миски со сметаной. Зенки их бесстыжие повыцарапываю!
