Андрей Тепляков - Черные небеса
Колотун осунулся и выглядел больным. Когда Ной принес в кабину еду, он лишь буркнул:
— Потом.
Караско взял свою миску и спросил:
— Как Ушки?
Ной подумал, что мог бы, пожалуй, описать, как ужасно от Ушки пахнет, как он опять то ли заснул, то ли потерял сознание, как вздулись его раны на руках а, когда Танк осторожно касался лиловой кожи вокруг них, они отвратительно потрескивали. Мог бы, но не стал.
— Плохо, — сказал он.
— Посиди с нами. Отдохни.
Наверное, Караско понимал, чего стоило Ною находиться в пассажирском вместе с Ушки, слышать его и думать о собственной ране, с которой могло произойти то же самое. И Ной был благодарен ему за это. Он устроился на свободном месте, и несколько минут они молчали.
Впереди среди деревьев показалась проплешина. Она почти прямой линией проходила с одной стороны дороги на другую.
— Вырубка? — спросил Караско.
— Похоже. Только я что-то столбов не вижу. Обычно есть хотя бы обломки.
— Да, странно. Ты давай здесь помедленнее.
Колотун сбросил скорость. Вездеход медленно покатился вперед. Когда они почти поравнялись с вырубкой, Ной почувствовал, что дорога пошла в гору, словно они забирались на пологий холм. Холм посреди поросшей лесом равнины. Колотун еще немного притормозил, а потом вдруг раздался громкий стук, кабина дрогнула и ринулась вниз. Ругаясь, Колотун ударил по тормозам. Загрохотала опрокинутая миска, за окнами взметнулись облака снега, и Ной почувствовал, что падает вперед в эти самые облака. Он ударился плечом во что-то твердое. Вездеход на минуту застыл, а потом кабина возобновила свое движение вниз.
— Твою мать, твою мать, твою мать, — тихой скороговоркой бормотал Колотун, дергая ручку переключения передач.
Он надавил на педаль газа. Машина затряслась, пытаясь выбраться из ловушки задним ходом. Снаружи донесся надрывный свист резины по льду. Кабина на миг приподнялась, потом что-то громко треснуло, и вездеход заскользил вниз, проваливаясь в центр странного холма. Ной успел заметить, как ударяет в снег острие отвала, он услышал скрежет металлических креплений, а потом стало тихо. Вездеход остановился, уткнувшись в дно ямы.
В пассажирском громко ругался Танк. Отталкиваясь от руля, Колотун пытался выбраться со своего кресла. Караско успел раньше.
— Вы с Ноем посмотрите в чем дело. Я к Танку.
Он полез наверх к дверце в отсек.
— Твою мать, — отчетливо сказал Колотун, но былого напора в этих словах уже не было. Он посмотрел на Ноя, стоящего на четвереньках между креслом и передней стойкой кабины, и сказал:
— Пошли.
Они выбрались наружу. С подножки вездехода пришлось прыгать, до земли оставалось еще около метра. Отвал врезался в русло давно исчезнувшей речушки. Старый мост через нее, не выдержав веса машины, обвалился и теперь скалился в серое небо обломками почерневших бревен и паутиной металлической арматуры. Задняя часть вездехода весела в воздухе, не доставая колесами до земли. Ной и Колотун стояли рядышком и смотрели на переплетения покореженного металла.
— На карте ничего этого не было, — сказал Колотун. — Честное слово, не было. Просто прямая дорога и все. Даже просеки не было.
Он вздохнул.
— Пошли, поглядим, что там с цистерной.
Дорогу наверх пришлось прокапывать, делая в твердом снегу склона небольшие ступени. Колотун вылез первым и побежал вдоль машины. Ной выбрался и на секунду застыл, глядя на висящую в воздухе громадину вездехода. От днища исходили смрадные волны тепла, слышалось металлическое потрескивание. Ной обошел машину и встал рядом с Колотуном, разглядывающим поломанную сцепку. В нескольких метрах от них стояла цистерна.
— Крепление треснуло, — сказал Колотун. — Вот пропасть!
— Что теперь делать? — спросил Ной и обхватил руками бока. Холодный, принизывающий ветер обжигал кожу на лице и шумел в ушах. Колотун стоял в расстегнутой куртке и, казалось, совершенно не замечал мороза.
— Надо срезать отвал, — сказал он. — Передок облегчим, и задница сама опустится. Хотя бы на пару колес встанет, остальное вытащим.
Он посмотрел на Ноя.
— Идем. Нужно все собрать. И оденься получше, ты вон уже — синий.
Они подошли к дверце в пассажирский отсек. В этом месте днище вездехода почти касалось земли, так что карабкаться наверх не пришлось.
В отсеке словно взорвалась бомба. Все вещи, которые не были закреплены, свалились к перегородке между отсеком и кабиной. Танк и Караско уже успели немного разобрать их, устроив в завале что-то вроде ниши из одеял, в которую перенесли Ушки. Тот был в сознании, но лежал молча.
— Ну, что там? — спросил Караско.
— Это был мост, — сказал Колотун. — Обвалился под нами. Если срежем отвал, я задним ходом выберусь.
— Понятно. Ной, как твоя рука?
— Ничего.
— Подними.
Ной поднял руку и скривился от боли.
— Понятно, — повторил Караско и повернулся к Танку.
— Ной сможет посидеть с Ушки?
— Сможет. Сейчас все равно ничего не поделаешь.
— Хорошо. Проинструктируй его и присоединяйся к нам. Мы в грузовой. Посмотрим, что можно использовать.
— Лестницу надо сделать, — сказал Колотун. — Там без лестницы не подступиться.
Цепляясь на ножки скамеек, он полез наверх, в дальний конец отсека, где был проход в грузовой. Караско хлопнул Ноя по здоровому плечу, застегнул куртку и выбрался на улицу.
— Так значит, слушай, — сказал Танк. — Его не трогай. Вот здесь вот я припас…
Ной почувствовал, как сознание его раздваивается. С одной стороны он все еще сидел здесь, в вездеходе, слушал торопливые инструкции, а с другой — он находился далеко-далеко, в другом мире в кресле у огня с книгой в руках, в которой он читал о вездеходе и его команде, попавшей в беду. Он сжал зубы, прогоняя наваждение.
— И посматривай на его руки, — сказал Танк, натягивая тулуп. — Темные участки не должны подняться выше вот этого предела.
— А что тогда? — спросил Ной.
— Плохо тогда, — сказал Танк. — Зови меня.
Он выбрался наружу.
Ной сидел нахохлившись возле импровизированной кровати. Его знобило. В окошко было видно, как суетятся возле кромки леса три маленькие фигурки.
— Холодно, — сказал Ушки.
Ной встрепенулся.
— Сейчас.
Поспешно, цепляясь за все, что попадалось под руку, он поднялся к кроватям, смотал в ком несколько одеял и бросил его наверх.
— Воды захвати.
Ной полез выше, к походной кухне.
Ушки горел. Ной укутал его, дал напиться и осмотрел руки. Раны были ужасны. От них исходил отвратительный запах. Кожа вокруг натянулась и отливала синевой. Темные участки подбирались к локтям.
