Михаил Зайцев - Провокация
Флаер падал. Ума загибалась от коликов в единственной почке, биокомп потихонечку поджирал гумус, скупо делясь с биоконтурами, отвечающими за жизнь женщины, как вдруг...
Вдруг все кончилось – перегрузки, колики, тошнота, предчувствие бед, близость грани, за которой отчаяние.
– По причине сильного бокового крена нас случайно вынесло в служебный тоннель, – обрадовал комп и тут же огорчил: – За время прохождения агрессивного слоя пострадало пятьдесят два процента рабочих контуров, – и снова порадовал: – За время нахождения в слое израсходовано запасов гумуса на десять процентов сверх нормативных. Сорок восемь процентов отзывчивых контуров достаточно для благополучной посадки, что позволяет отключить аварийную биотронику, – и опять расстроил: – Посадка производится по плану «А-аварийный» в ближайшем секторе два с индексацией «бэ». По предварительным расчетам, на восстановительные работы, предшествующие возможному старту, понадобится от тридцати до сорока календарных суток.
Месяц! А то и полтора сидеть и ждать, когда флаер самовосстановится! Питаться синтезпищей на основе вонючего гумуса! Пить собственную очищенную мочу! И ждать-ждать-ждать! Какой ужас!.. Какой?.. Какой же это «ужас»?.. Могло быть и хуже... Вообще ничего могло бы не быть, кроме боли и смерти. Ничего, кроме...
«Ладно, – подумала Ума, – посижу на диете. Особых неудобств от этого не будет, зато потом у меня будет все!»
Флаер произвел – как и обещал биокомп, – благополучную, хоть и аварийную, посадку в секторе 2б. К сожалению, пришлось плюхнуться во 2-м, густозаселенном, согласно статистике, секторе, зато в лесу и приемлемо далеко от ближайшего Н.П.
Комп посадил флаер в удобную ложбинку между двумя каменными гребнями, не задев ни одного дерева. Госпожа Удача, как бы извиняясь за крупное предательство, помогла в мелочах, вынесла флаер на каменную гряду посреди сплошного леса. И нет ничего проще для «хамелеон»-контуров, чем замаскировать флаер среди камней, и расход энергии на имитацию каменистой, то есть – статичной, фактуры мизерный, даже с учетом того, что флаер оснастили самым простеньким, сиречь – самым энергоемким «хамелеоном».
Забортный робот тоже – дешевле не придумаешь. Умельцы смастерили робота, взяв за основу тяжелый скафандр типа «Хитон», впихнув в шлем биокомп, сопряженный с бортовым, а в дыхательные баллоны залив питательный гумус.
На спаскостюм для Умы денег совсем не осталось. Спасибо и на том покойнику завещателю, что после него остался масккостюм, купленный пожилым непоседой еще в 20-е на «черном рынке», в те веселые 20-е годы, когда за использование психотроники карали всего лишь штрафом.
Масккостюм – в просторечии «маскарад» – абсолютно не защищает от неживой и примитивной природы, он лишь отпугивает существ с какими-никакими мозгами. Мыслящий мозг, попадая во внешнее пси-поле костюма, теряет объективность визуального восприятия, глаза вместо носителя «маскарада»» видят что-то страшное. Глаза транслируют в мозг тот образ, встреча с которым наиболее нежелательна для существа-наблюдателя. Травоядные видят плотоядных, хищники бегут от еще более страшных хищников, люди... У людей сложнее. Неверный муж, нарушая брачный договор, отправляясь к любовнице, увидит вместо встречного человека в «маскараде» образ своей алчной женушки. Если, конечно, грех нарушения брачных обязательств самый серьезный для данного индивидуума. А бывало и так, что убийца видел под воздействием пси-полей свою искалеченную жертву, восстающую из гроба, убегал, сломя голову, и, убежав от видения, накладывал на себя руки. Случалось и такое, что замороченные видением люди погибали на месте от инфарктов, инсультов, кровоизлияний в печень. И вообще-то власти правы, что заменили штрафы за ношение «маскарада» принудительной трансплантацией в свою пользу.
Распаковывая «маскарад», Ума невольно вспомнила свод законов о карательной трансплантации, и единственная почка женщины отозвалась тоскливой болью. От болезненных мыслей Уму отвлек оживающий по воле бортового биокомпа робот.
Забортный робот – глаза, уши и руки бортового компа – неуклюже встал, пред ним открылся входной люк, и робот, оправдывая свое название, полез за борт проверять состояние внешней обшивки. Более совершенный «забортник» справился бы с осмотром за минуты, а этот человекообразный на своих двух ходовых конечностях возиться будет часа два.
«Маскарад» прилип к женскому телу. С безымянного пальца правой руки Ума стянула вдовье золотое кольцо, вместо него надела колечко-«берегиню», которое вне флаера возьмет под контроль деятельность организма пассажирки. Избави бог, если что-нибудь с Умой случится – можно будет надеяться на какую-никакую помощь грузного «забортника».
К поясу Ума прицепила лучемет торговой марки «бластер». С другого бока прилепила мини-контейнер для почвы и совочек. Как минимум, месяц впереди для выполнения первого этапа – забор грунта – последней воли завещателя – помещение инопланетного грунта в склеп. Месяц, а то и больше впереди, и так хочется побыстрее закончить с первым этапом самой последней воли и оставшееся время скоротать в утробе флаера под защитой всяческих контуров.
За бортом хмурилось чужое небо. Чужие камни под ногами пришелицы Умы лоснились от влаги. Шлепал по чужим лужам робот, совершал обход флаера, который как будто бы срастался с камнями, подстраиваясь под их серо-черные цвета и создавая оптическую иллюзию шершавости. Ума поежилась. На ее поеживание масккостюм отреагировал автовключением дополнительной функции «доброе тепло». Согреваясь, Ума пошла. Осторожно, с камня на камушек, словно по ступенькам, поднималась Ума на гребень. Как символично все получается – чтобы выполнить финальную прихоть завещателя и, фигурально выражаясь – «перешагнуть последнюю ступень», приходится буквально взбираться по камням-ступеням.
Ума взобралась на каменную гряду и грязно выругалась – чтобы добраться до почвы, придется не только спуститься по более крутой грани гребня, но хилять еще метров сто по природной брусчатке, а потом выпалывать мокрые травы. Высокие травы и редкие деревья растут за пупырчатым каменным панцирем. Чужие травы придется выдергивать, чтобы добраться до грунта, где, весьма возможно, копошатся чужие черви, тьфу! Какая гадость!
– Будь ты проклят, вонючий старый хрыч, съеденный тутошними червями, и поделом! – высказалась в сердцах Ума, развела руки в стороны, и, неумело балансируя, начала спуск.
5. Пилигрим
В редколесье все видно на большие расстояния, а посему берсерка я заметил издалека. Оживший мертвец сидел на корточках у границы камней и трав. Живой труп осторожно и не спеша выдергивал пучки травы с корнем, чтобы потом брезгливо отбросить их от себя подальше. Он как будто расчищал место себе для могилы. Он! Это точно был он! Не полупрозрачный мираж, не привидение, а неупокоившийся мертвец во плоти, невероятная, невозможная, но объективная реальность.
