Александр Усовский - Книги лжепророков
Барышня смутилась.
— Ну, я не это хотела сказать… Просто я тоже остановилась в "Гранд Отеле", вместе со своей сестрой; наш шофёр вместе с машиной поехал ночевать куда-то, как вы говорите, на окраину… и именно за двадцать гривен.
Одиссей кивнул.
— Всё понятно. Но я, в отличие от вашего охранника, человек свободный, и сам выбираю, где мне жить. Милейший! — Крикнул он официанту: — Счёт, будьте любезны!
Ему больше не доставляло удовольствия общение с этой напыщенной куклой. В душе появились какие-то вообще мизантропические нотки; эта дешёвка, вместе со своим папой вдруг, благодаря его изощрённому воровству, сиганувшая во времена оны из грязи в князи — мнит себя аристократкой, блин! Это было бы смешно — если бы не было так грустно…
Он обернулся к своей собеседнице.
— Прошу меня великодушно извинить, но мне завтра рано вставать. Был счастлив с вами познакомиться, Наталья Генриховна! Надеюсь, шампанское вам понравилось.
Рассчитавшись с бесшумно появившимся официантом (блин, тысячу восемьсот гривен! Удавится можно!), Одиссей покинул ресторан и изумлённо глядящую ему в спину мажорную девицу. Хватит ему на сегодня приключений, не те уже его годы. Баюшки-баю! Завтра утром надо ехать в Кременчуг — а пока неплохо бы с гостиничного компьютера отправить донесение начальству; наверняка они его уже давно и с нетерпением ждут!
***— Вроцлав, говоришь? — Голос генерала был задумчив и как-то необычно тих.
Левченко кивнул головой.
— Он самый. Улица Словацкого, четырнадцать. Компания "Аспром". Директор — некто Ежи Шпилевский, пятьдесят три года. Я попросил Хлебовского пробить этого ёжика…
Генерал Калюжный сел за свой стол, задумчиво поглядел в окно — а затем, обернувшись к своему собеседнику, спросил:
— Дмитрий Евгеньевич, помнишь, что нам в ноябре прошлого года доложил Володя Терской?
Левченко отрицательно покачал головой.
— Нет, не помню. А что?
Генерал снисходительно глянул на своего зама.
— Вот я тебя старше на десять лет — а, заметь, с памятью у меня всё в порядке! Стареешь, подполковник… Ладно, не буду тебя интриговать. То, что Польша вступила в НАТО, ты, надеюсь, помнишь?
— В общих чертах.
— Ну вот; для того, чтобы соответствовать тамошним стандартам, уговорили американцы тогдашнее польское руководство сменить радиолокационные станции наведения самолётов — ну, знаешь, на каждом аэродроме есть такие локаторы? — с польских на американские. Чтобы, значит, рабочие частоты и системы опознавания "свой-чужой" у них были общими.
Левченко молча кивнул.
— Заметь, денег за это железо американцы с поляков не взяли. Так, попросили оплатить доставку — сущие гроши, в общем — и присовокупили сердечную просьбу к польским таможенникам не лезть в их железо. Которое, заметь, они согласились монтировать своими силами.
Левченко вопросительно посмотрел на своего шефа.
— Ну, положим…. А что здесь такого? Американцы накрепко привязывают пшеков к своей тусовке, дело, в общем-то, обычное… Я пока не улавливаю смысла.
Генерал иронично улыбнулся.
— Да-а-а, действительно, стареешь… Железяки американцы в Польшу доставляли в несколько этапов, в основном — со своих баз в Германии. Всего, как доложил Володя, шестьдесят восемь фур было для этого дела зафрахтовано. И ни одна из них — заметь, НИ ОДНА! — не проходила польский таможенный досмотр!
Левченко почесал затылок, и спросил неуверенно:
— И вы полагаете…
— Что американцы приволокли на польскую территорию не только локаторы и системы управления ими! Заметь — переоснащение польских военных аэродромов они начали с Западной Польши, с Силезии и Померании. А самые первые радары установили в Легнице — это, как ты знаешь, наша бывшая военная база — и во Вроцлаве!
Левченко подумал несколько секунд — а затем спросил:
— То бишь, вы полагаете, что НЕЧТО, погруженное в мешок с арахисом во Вроцлаве неделю назад — за полгода до этого приехало из Рамштайна?
Генерал улыбнулся и покачал головой.
— Я не полагаю. Я в этом, дорогой Дмитрий Евгеньевич, на сто процентов уверен! Но насчёт Рамштайна — это вряд ли. Скорее уж — из Вюнсдорфа или Дрездена…
Левченко изумлённо спросил:
— Откуда?
— Из Восточной Германии. Да ты не делай круглые глаза, я пока в этом не шибко уверен, но что-то мне подсказывает, что вся эта заваруха базируется на нашем разгильдяйстве — или на измене, это уж как посмотреть; и затеяна она с серьезными целями. Я бы даже сказал — с серьезнейшими! — Генерал достал сигарету, закурил, выпустил колечко дыма — а затем продолжил: — Да ты пока шибко-то не тревожься. Груз этот пока на Украине, и зачем его супостаты туда доставили — мне лично неясно. Но в любом случае — надо будет соседям осторожненько информацию слить — в части, их касающейся. С кем из контрразведки ФСБ у тебя хорошие отношения?
Левченко подумал — и затем ответил уверенно:
— Полковнику Егорьевскому я завтра намекну о том, что возможна доставка на территорию пограничных с Украиной областей радиоактивных материалов.
Калюжный покачал головой.
— Не спеши поперёк батьки в пекло! Твой Егорьевский — я его знаю — поднимет аврал и спугнёт этих ребятишек. Они затаятся на время — Украина большая! — а потом, когда шухер уляжется — рубеж и перескочат. То, что это НЕЧТО предназначено для нас — я нисколько не сомневаюсь. Я лишь пока не понимаю — для чего? И что это такое? Двести килограмм урана? Или… или что похуже? И пока мы на этот вопрос ответов не найдём — действовать надо архиосторожно! — Генерал докурил, загасил бычок — и спросил у своего зама: — Как ты думаешь, что НАМ в этой ситуации надо предпринять?
Левченко подумал, почесал затылок.
— Думаю, хорошо бы перехватить этот груз.
Генерал одобрительно кивнул.
— Молодца! И не просто перехватить, а постараться сделать это так, чтобы перевозчик этого не заметил! Чтобы, значит, отследить, кто за этим грузом в России явится, кто в нём заинтересован — и вот тогда всю шайку-лейку Егорьевскому и слить! Оптом, если получится. Вот у нас с тобой какая задача…
Подполковник одобрительно кивнул и спросил:
— Кого отправляем в Кременчуг?
— Капитана Фёдорова, капитана Панфилова; думаю, они на пару справятся.
— А Одиссей?
Генерал улыбнулся.
— А пущай едет, куда ты его в самом начале хотел отправить! В эту, как её… Евпаторию! На лечебные грязи…
Левченко отрицательно покачал головой.
— Не думаю; в него эти пассажиры стреляли — и теперь у него в этом деле есть личный интерес. Может быть, пусть вместе с нашими ребятами пошерудит?
Калюжный покачал головой.
