Андрей Кудрявцев - Изгои вселенной
«…Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше», — гласит Священное Писание.
Может быть, собрав себе сокровища здесь, в этом роскошном и величественном городе души ушедших не имеют уже сил покинуть его…
Как бы там ни было, все это вместе взятое, помноженное на гениальный замысел его основателя и творческую энергию лучших архитекторов мира, создавало ту неповторимую, таинственную ауру которая, магнитом тянула обратно всякого человека, хотя бы однажды здесь побывавшего.
Жукин с волнением разглядывал в иллюминатор знакомые очертания, охватившего с трех сторон Маркизову лужу, города юности. Он мысленно подсчитывал, сколько лет не навещал Северную Пальмиру. Получалось, что около четырех лет. «Встретить бы кого-нибудь из однокашников, поболтать, расспросить об остальных. Кто где сейчас? Вряд ли будет время», — подумалось с сожалением.
После благополучного приземления в международном аэропорту, Жукин решил, не откладывая дело в долгий ящик приступить к поискам Альфреда.
Как сообщила секретарша Гиббсона, симпозиум коллег, по сложившейся в Петербурге традиции, проходил в одном из старинных особняков. Таких особняков в этом городе-призраке было великое множество. Бывшая столица Российской империи прямо-таки изобиловала родовыми гнездами русской знати и заморских пришельцев, когда-то с легкостью делавших в России деньги и карьеру. Многие из этих шедевров зодчества имели имена собственные: Шуваловский дворец, Дворец Нейгардта, Юсуповский, Меньшиковский, Таврический… Сколько их всего? Но, во множестве имелись и менее известные, но не менее роскошные старинные строения. В каком именно проходят заседания биофизиков? Жукин понятия не имел.
Он решил, что наиболее исчерпывающую информацию может получить в стенах Главного здания alma muter — Госуниверситета. Там всегда были в курсе всех сколько-нибудь значимых событий происходивших в городе.
Выбравшись из такси на Университетской набережной, он, испытывая легкое волнение от очередной встречи с прошлым, вошел в массивные двери Главного здания.
* * *
Он не ошибся. В ректорате без особого труда удалось выяснить место проведения форума биофизиков. Чтобы привести мысли в порядок и скорректировать план дальнейших действий, Александр решил прогуляться по набережной. Он с умилением смотрел на выходивших из здания Филологического факультета шумных студентов. Перед глазами вставали картинки собственной беззаботной юности.
«Вообще-то не такой уж и беззаботной, — остановил сам себя Жукин. — Забот хватало и тогда. Сессии, зачеты, экзамены, бессонные ночи с однокашниками непосредственно перед сдачей. Когда чуть ли не всем курсом собирались в чьей-нибудь комнатушке в общежитии и пытались за одну ночь наверстать упущенное за семестр. А как отрабатывали на овощебазе, пропуски, чтобы получить зачет по физкультуре! Легенда! Зато уж от сессии до сессии!.. Действительно весело жили студенты!»
Такова уж человеческая психология, преодоленные барьеры всегда кажутся более низкими, чем предстоящие. Особенно если оценивать их с высоты, даже точнее — из дали прожитых лет!
Саша шагал по гранитным плитам набережной. Разум почему-то совсем не хотел концентрироваться на выполнении задания. Он поймал себя на мысли, что именно в Университет сегодня поехал не случайно, как говорится, — ноги сами принесли. Подсознание само выбрало дорогу. Как в песне из любимого в юности фильма: «И если вдруг удача запропала — пройди по тихим школьным этажам…» Вот он и прошел. А ведь действительно, старые университетские стены дали какую-то подзарядку. Он не только получил нужную информацию, но и подпитался неведомой, пока еще не открытой, энергией юности. Почувствовал себя вновь двадцатилетним — полным юношеского задора и куража.
«Еще бы в пивбар «Петрополь» заглянуть, кружечку пива пропустить! — мелькнула шальная идея. — Нет, расслабляться, а тем более с пивом нельзя. Тем более что и «Петрополя» давно нет. Как это я забыл. Ведь уже пытался найти родной пивбар…
Когда-то он был зеленым от посетителей — студентов в стройотрядовских куртках «отмокавших» после суровых и жестких занятий на военной кафедре и офицеров, в основном из Академии тыла и транспорта. И те, и другие спешили сюда оттянуться после нелегкого «строевого» дня. Пиво в баре было хорошее и недорогое, поэтому на широких лавках за длинными столами постоянно не хватало места. Здесь, в тесноте за толстым деревянным столом, потягивая неторопливо холодный пенящийся напиток можно было познакомиться с кем угодно. От лейтенанта до полковника, от студента до академика. Устанавливались новые знакомства и полезные связи. Рекой текли и пиво, и удивительные истории, обсуждались житейские и мировые проблемы, было шумно и весело. Недаром один из известных писателей в телевизионном интервью как-то признался, что темы для своих сочинений черпает в основном в пивном баре. Все было просто, непринужденно и ни к чему не обязывало. Встретились за пивом два совершенно незнакомых человека, пообщались, что-то рассказали друг другу и разошлись. В крайнем случае — обменялись телефонами. Разные люди, разные профессии, разные судьбы. Где еще они могли бы так запросто встретиться и поговорить?»
Когда Жукин в последний раз прогуливался по Среднему проспекту Васильевского острова, он с огорчением отметил, что знаменитый бар, канул в Лету, исчез, как и многое другое, связывавшее его с тем счастливым временем. На месте бара был то ли банк, то ли какое-то другое скучное заведение.
Он тогда жил здесь, на Васильевском острове, в знаменитом университетском общежитии на улице Кораблестроителей. «Корабли», как называла его студенческая братия. Самое благоустроенное и современное общежитие той поры, комплекс из трех высотных корпусов, спортзала, столовой, кафе и других облегчающих жизнь мученика науки заведений. Здесь на интернациональной дискотеке, да и просто на этажах можно было познакомиться со студентом или студенткой практически из любой точки планеты.
«Где-то они теперь университетские птенцы? Стали учеными, известными журналистами, бизнесменами и бизнесвуменами, министрами, президентами. Разлетелись по разным городам и странам… Не соберешь… Кому-то в жизни повезло больше, кому-то меньше, но, без сомнения, у всех осталось в памяти то непередаваемое словами ощущение светлой полосы в жизни — счастливой студенческой поры, — думал Жукин, гуляя по набережной. — Надо будет обязательно зайти на «корабли», как-то там теперь? Но это потом, сейчас главное — дело».
* * *
Ему повезло. Он застал профессора за чтением доклада по проблеме психобиополей. А, ведь могло получиться и иначе. Где бы он искал его, если бы тот, закончив доклад, куда-нибудь уехал? Например, к знакомым, которых у Альфреда в Питере хватало. Или того хуже — улетел?
